- Почему не ложишься? – спрашиваю тихо.
- Ты красивая, когда спишь.
Мои губы сами растягиваются в улыбке. Никак не могу научиться спокойно принимать от него комплименты. Или краснею и начинаю хихикать, как дурочка.
- Как прошел прием?
- По плану.
Отбросив свою стеснительность, я откидываю одеяло и соскальзываю с кровати. Закидываю руки за шею, делая вид, что собираюсь собрать распущенные волосы в косу. На самом же деле, я хочу, чтобы Герман оценил мою обновку. Короткая ажурная сорочка села на меня, как влитая.
- Ты голодный? – спрашиваю заботливо.
Я ведь не знаю, как кормят на этих приемах, а в холодильнике осталось немного жаркого и салат.
- Голодный, - отвечает он севшим голосом, и до меня доходит, какого рода голод он имеет в виду.
Кожа вмиг покрывается мурашками. Поджав пальцы на ногах, я замираю. Греховцев, откинувшись на спинку кресла выжидающе смотрит в мои глаза. На лице, как обычно, ни одно эмоции, но я всеми рецепторами чувствую, как сгущается его аура. И даже в темноте вижу, как темнеет серый взгляд.
- Иди сюда.
Нервно облизав губы, я маленькими шажочками двигаюсь в его сторону.
Подхожу к креслу и, немного помявшись, сама сажусь на колени лицом к нему. Внутренняя поверхность бедер соприкасается с грубой тканью брюк, а металлическая пряжка ремня врезается в низ живота.
На мою талию тут же опускаются сильные руки. Скользя по тонкому кружеву, ощупывают поясницу, сжимают сильнее.
Одновременно с этим бугор, скрытый ширинкой брюк значительно увеличивается в размерах. Это придает смелости. Обвив руками его шею, запускаю пальцы в волосы на затылке.
Обожаю их трогать. Пробегаюсь ими по короткому ежику, слегка царапая ногтями кожу головы, и слышу шумный выдох.
Склоняюсь и целую Германа в губы. От него пахнет чужим парфюмом и немного алкоголем, что неудивительно. Он провел вечер в окружении большого количества людей и выпил немного шампанского.
- Я хочу, чтобы ты каждый вечер меня так встречала.
- Мммм… тебе нравится? – шепчу в губы.
Не очень умело их целую и принимаюсь расстегивать рубашку до конца. Пальцы немного подрагивают, получается медленно. Развожу ее полы в стороны и глажу ладонями гладкую кожу груди. Волос на ней совсем нет, а у моего деда грудь, живот и даже плечи были волосатыми. Выглядело не очень.
Стягиваю рубашку с плеч, а дальше Герман сам ее снимает. Возвращает руки на мою спину и с силой вдавливает в себя. Я перестаю дышать. Похоже, мои невинные игры закончились.
Впившись жадным поцелуем в мою шею, он пробирается ладонями под подол сорочки, накрывает ими мои ягодицы и делает резкий толчок бедрами.