Моя женская сущность эгоистично хочет Греховцева себе.
И плевать ей, что он брезгует мной.
Всхлипнув, встряхиваю головой и решительно распахиваю шторы. Застилаю кровать, делаю влажную уборку и пылесошу.
Примерно через два часа я заканчиваю. Еще раз обхожу всю квартиру, что проверить результат своей работы и только после этого ухожу домой.
На часах время обеда, поэтому перед возвращением в общежитие решаю зайти в супермаркет за чем-нибудь съестным.
Не торопясь, гуляю вдоль прилавков. Кладу в корзинку молоко, сырок, свежий батон и… о, мать моя женщина… упаковку сосисок.
Я больше не нищенка.
Выкладываю все на кассе и, пробежавшись глазами по стойке, добавляю к покупкам шоколадку.
Выхожу на улицу и слышу, как звонит в кармане куртки телефон.
На экране номер тети Люды. Нашей соседки в деревне. Первая мысль – дед снова во что-то вляпался.
- Здрасти, Теть Люд! – отвечаю настороженно.
- Рая! Ой, Рая… чего случилось-то! – плачет в трубку.
- Что?
- Рая, дед-то твой того… помер!..
- Как помер?! - шепчу одними губами, чувствуя внутри все обрывается.
- Вот так! Два дня уж…
- Как два дня?..
- Два дня он не выходил из дома, а сегодня Захарыч к нему с бутылкой пошел, а он там… мертвый.
- Боже…
Я еле стою. Ноги становятся ватными, в руках слабость.
- Приезжай хоронить, - проникает в затуманенное сознание голос тети Люды.
Билет на автобус мне удается взять только на утро следующего дня. Я не спала всю ночь, и теперь у меня нещадно болит голова. Нет, не плакала, не получилось выдавить ни слезинки. Просто, глядя в потолок, всю ночь думала, смогу ли я достойно проводить деда в последний путь.
Прибыв в семь часов на вокзал, в банкомате снимаю с карты все деньги и добавляю их к наличке. Не густо. Даже мне понятно, что нормальные похороны обойдутся раз в пять дороже.
Но я все же надеюсь на посильную помощь соседей и поселковой администрации.
Спустя три часа, автобус, раскачиваясь из стороны в сторону из-за разбитой дороги, въезжает в деревню. На автостанции меня уже ждет тот самый Захарыч. Его старую красную Ниву вижу издалека.
- Вот ведь, Райка, - вздыхает усатый мужичок, - помер наш Петрович.
Я судорожно затягиваюсь морозным воздухом и с трудом открыв дверцу, сажусь на пассажирское сидение.
- От чего умер? Известно уже?
- Да кто его знает! Мы тогда с ним выпили… немного…
Немного? Серьезно? Обычно они так напивались, что Егор Захарович засыпал, сидя на стуле, и спал так до утра или до тех пор, пока не упадет на пол.
- Он говорит, ты иди, Захарыч, я спать буду… Ну, я домой пошел, а он прямо в тулупе на диван завалился. На этом диване-то я его через два дня и нашел…