Какой ужас! Бедный дед. Как бы я его не ненавидела, смерти никогда не желала. Тем более, такой.
- Сердце, наверное, - продолжает рассуждать Захарыч, - или печень, он в последнее время жаловался.
- Где он сейчас? Его увезли?
При мысли о том, что он все так же лежит на диване, у меня мороз по коже идет. Я очень боюсь покойников.
- Забрали, ага… Участковый приезжал, вызвал кого-то, они его в райцентр в морг забрали.
- Как его оттуда забрать, чтобы похоронить?
Я в этом ничего не понимаю. Когда умерла мама, мне почти семнадцать было, но я ничего не помню. Ревела несколько дней, а кто похороны организовывал, даже не задумывалась.
- Туда ехать надо… завтра… Хочешь, я тебя свожу?
- Да, спасибо.
- У меня денег нет – хоть так помогу.
- Спасибо, - повторяю я.
Вскоре Нива сворачивает на нашу улицу и тормозит у старого деревянного штакетника.
Отворяю покосившуюся калитку и вхожу во двор. Все еще хуже, чем я помню. Пес деда на цепи совсем отощал, всюду мусор, пустые банки из-под пива и разбитые стеклянные бутылки.
Надо будет все это убрать.
Дядя Егор идет следом. Смущенно кряхтя, тоже смотрит по сторонам.
- Помочь?
- Не мешало бы…
Дверь в дом, как всегда, не заперта. Дергаю ее на себя и непроизвольно морщусь. В нос ударяет затхлый запах прокисшей пищи и грязных тряпок.
Здесь тоже придется все мыть.
- Хорошо, что зима, - говорит Захарыч в спину, - два дня печь не топлена… Петрович даже не завонял…
О, Господи… зачем мне эти подробности? Я и так чувствую, как к горлу тошнота подбирается. А теперь невольно ищу в несвежем воздухе запах разложения.
- Дядь Егор, принесите дров!
- Так у него нет дров, он нынче не покупал…
- Чем же тогда печь топил?..
- Ну-у-у…- пожимает он плечами, - собирал… то там, то сям…
- А мне что делать?
- Пойду у Людки спрошу…
Друг деда исчезает за дверью, а я спешу открыть в окнах все форточки. Распахиваю грязные занавески и дверь на улицу тоже открываю. Может, получится выветрить эту вонь.
Не теряя времени, прямо во фляге включаю кипятильник и, найдя под столом пустой пакет, скидываю со стола весь мусор.
Его тут накопилось очень много. Судя по всему, после моего отъезда в доме ни разу не убиралось. Абсолютно вся посуда грязная, пол завален консервными банками, рваными газетами и окурками. Всюду валяются какие-то тряпки, с потолка свисают тенеты. Здесь работы минимум дня на три.
Вскоре, слышатся приближающиеся голоса, и в дом вваливаются соседи, среди которых Захарыч с дровами и тетя Люда.
Последняя, увидев меня, сразу начинает плакать. Будто это ее родственник умер, а не мой.
- Ой, Райка! Вот и осталась ты круглой сиротой! Горе-то какое-е-е…