- Не трясись, Ра-я… Не бойся, тебе будет приятно.
- Ты сказал, ничего не будет, - шепчу дрожащим голосом, - я не готова…
- Тшшш… не дергайся, я просто тебя потрогаю.
- И все?
- А ты можешь потрогать меня.
Сказав это, Греховцев садится на колени в моих ногах и, вытянув рубашку из-под пояса брюк, начинает ее расстегивать. А я ничего не могу с собой поделать, как завороженная, наблюдаю, как кипенно-белая ткань расходится в стороны, являя моему ошалевшему взору поблескивающую в с лунном свете смуглую кожу.
Покончив с пуговицами, Герман снимает рубашку, небрежно бросает ее на пол и принимается за брюки.
Ой, мама…
По венам растекается тягучий сироп, а когда он полностью избавляется от брюк и, бросив их к рубашке, нависает надо мной, тело вспыхивает как спичка.
Какой он огромный!
С трудом сглотнув, протягиваю руку и касаюсь его кожи. Она горячая и нереально гладкая. Провожу ладонью по плечу, скольжу кончиком пальца вдоль ключицы и двигаюсь ниже.
Он же сам разрешил себя трогать. Пусть терпит.
Герман опускается ниже и вжимается пахом в мое бедро. Я вновь замираю. Мысленно благодаря темноту, скрывающую мое горящее лицо, прислушиваюсь к ощущениям.
У него эрекция. Самая что ни на есть настоящая, и прямо сейчас она упирается в мое тело.
- Ты говорил, что у тебя никогда…
- А ты говорила, что никогда не будешь со мной…
Мы замолкаем. Тяжело дыша, смотрим друг другу в глаза, а затем я чувствую, как расходится на моей груди халат и правую грудь накрывает горячая ладонь. Сжимает, выбивая из меня легкий стон, обводит сосок по кругу.
Это невероятно. Каждое прикосновение словно током бьет. Потом приходит очередь второй груди. Закусив больно губы, впиваюсь ногтями в его плечи.
Между ног все тянет, я не понимаю, чего мне хочется больше – свести их вместе или распахнуть шире. Это ощущение становится невыносимым.
- Герман, хватит… - прошу жалобно.
Вместо ответа парень склоняется и ударяет по соску языком. Я вскрикиваю. Ловлю его обезумевший взгляд и чувствую, как он всасывает в рот сжавшуюся в комочек горошину. Ласкает ее языком и под мой немой крик прикусывает зубами.
- Вкусная какая… моя будешь… - под тихое бормотание быстро развязывает пояс халата и разводит полы в стороны.
Сразу же припадает ртом к обнажившейся коже, жалит поцелуями, царапая ее жесткой щетиной.
- Господи… Гера…
В следующее мгновение его руки уже на моих бедрах, оглаживая их, мягко разводят в стороны.
О, да… я согласна уже на все, лишь бы он прекратил пытку.
- Ай! – вскрикиваю громко, когда он легчайшим касанием проводит по внутренней стороне бедра.