А когда об этом узнает Герман… Боже…
Закрыв глаза, мысленно стону.
Кому он поверит? Мне или им?..
- Ну, ты чмо, Короткова, - обернувшись ко мне, шипит Костюченко.
Я встречаюсь с ней взглядом и смотрю до тех пор, пока она первая не отводит глаза.
Кто это сделал? Инга? Зачем?.. Или меня тупо подставил кто-то из моих одногруппников?
Так и не найдя ответов на вопросы, я с трудом доживаю до окончания консультации и, дождавшись, когда опустеет аудитория, покидаю ее последней.
- Попалась, уродица? – с едким смешком спрашивает невесть откуда взявшаяся Нечаева.
- Фу, девочки… - затыкает нос ее кудрявая подружка, - чувствуете, мышами пахнет?
- Скорее, крысами, - поддакивает Нечаева.
Вокруг меня снова образуется толпа, но переживать унижение второй раз я не собираюсь.
- Да пошли вы все! – четко проговариваю блондинке в лицо.
Иду прямо на нее и, толкнув обеими руками, выбираюсь из толпы и направляюсь на выход.
Уши горят от стыда. В висках, оглушая, долбит пульс. Мне кажется, на меня смотрят абсолютно все. Даже наши классики с портретов на стене. И все без исключения – с ненавистью.
Почти бегом пересекаю холл первого этажа, толкаю от себя тяжелую дверь и тут же попадаю в руки Баталова.
- Сбегаешь? – вместо приветствия интересуется парень.
Уже все знает. Значит, и до Греховцева скоро дойдет.
- Пусти.
Одернув его руки, пытаюсь обойти, но он не дает. Хватает локоть и буквально силой стаскивает с крыльца. Быстро, не оглядываясь, подводит к своей машине и усаживает на переднее сидение.
- Не ожидал от тебя, Короткова.
- Я ничего не брала! Это не я!
- Ты в курсе, что тебя уже на весь универ ославили?
Суки.
Прерывисто вздохнув, сжимаю руки в кулаки. Так обидно, черт возьми! Очень.
- Меня подставили.
- Ну, да…
- Я говорю, я не виновата! Мне подкинули этот телефон в рюкзак!
- Тебе че, денег не хватало?.. – осуждающе качает головой, - ну, попросила бы у Греха…
- Рома! Ты слышишь меня вообще?! Это не я!
Пытаюсь посмотреть ему в глаза, но каждый раз их отводит, не переставая при этом брезгливо морщиться.
- Не веришь?
Он лишь ехидно ухмыляется.
- Тогда иди в жопу, Баталов!
Выскакиваю из его тачки и, прижав рюкзак к груди, несусь через стоянку, за корпус универа, а дальше, не останавливаясь, до общаги.
До нее, Слава Богу, новости еще не докатились, поэтому, взлетев на второй этаж, сразу скрываюсь в своей комнате. Не переодеваясь, ныряю под одеяло с головой и закусываю от обиды кулак.
Топя себя в черных мыслях, лежу так пару часов. Я думала, что детдом сделал меня неуязвимой, нечувствительной к чужому мнению и нападкам. Думала, я сильная и независимая. Думала, плакать разучилась.