Я вижу, что она самая обычная девчонка. Она совсем не идеальна. У нее опухший нос, красные глаза и растрепанные волосы.
Но морок не рассеивается. Меня не отпускает.
Я хочу именно эти сиськи. Только по ним мой Змей плачет огненными слезами.
Аня
Что он делает?
Поставил бутылку, подошел, сел рядом. Обнял меня… нет, не обнял.
Просто схватил так, чтобы я не могла освободиться. Мои руки оказались в кольце его железных лап. Брыкайся, не брыкайся — не вырвешься. — Ты что творишь? — возмутилась я. — Тихо. Это проверка.
Он приблизил свое лицо к моему, впился в меня глазами. Мне почему-то вспомнилось, как он смотрел на меня в ту ночь, в темноте. Он как будто трахал меня взглядом, проникая внутрь. Он и сейчас так делает.
Поднялся выше. Коснулся моего лба своими теплыми губами. Застыл.
Это что вообще? Так целуют покойников! — Похоже, у тебя все-таки нет температуры, — выдал он свой вердикт.
Ах, вот что это было! Дедим поработал градусником. У меня, кстати, есть один в аптечке. Так что можно было обойтись и без этого экзотического способа. — Дыхни, — услышала я.
— Что? — Температуры нет. Но все еще непонятно: ты болеешь или бухаешь? — Какое тебе вообще дело? — Наши друзья беспокоятся. — Вот с ними я и поговорю. А ты… — А я сейчас все выясню.
Теперь он держал меня одной рукой. Вторая оказалась на затылке, он притянул меня к себе, впился в мои губы жестким и властным поцелуем… Ну кто так целуется? Это неправильно. Это… почти больно. И слишком приятно.
Я не собираюсь… У меня вообще другие планы. Я не могу.
И не хочу!
10
Демид
— Ты не умеешь целоваться, — заявляет Снежная королева, вырвавшись из моих объятий и тяжело дыша.
О, да! Вообще не умею. Поэтому у тебя сбилось дыхание, покраснели щеки, а под майкой что творится! Соски затвердели, а груди как будто еще больше набухли.
Я почувствовал это, когда она прижималась ко мне. Ладно, я ее прижимал.
Но она не все время сопротивлялась. Только в начале. И в конце.
Между этими моментами она так же яростно, как я, сплетала свой язык с моим и терзала мои губы. А, когда я добрался до ее шеи, проложил тропинку из поцелуев к уху и прикусил мочку, она застонала. И оттолкнула меня, как будто в страхе, что не справится с собой и начнет срывать с меня одежду.
А теперь она говорит, что я не умею целоваться! — Научишь? — хрипло выдыхаю я.
Голос сел от напряжения. А напряжение просто адское, я сам не знаю, как держусь.
Мой огнедышащий змей проявляет свой несгибаемый стальной характер, он хочет в ледяную пещерку, и ему плевать на все. Он помнит, как там узко, тесно, сначала прохладно, а потом горячо, как в жерле вулкана.