Глава 23. О песнях, Рождестве и коварстве
—Дайте от 216 аудитории ключ, пожалуйста, – попросила Уля у вахтера. Тот недобро на нее зыркнул и сверился с расписанием.
– Там сейчас нет пар.
– Вот поэтому мы ключ и берем, – терпеливо объяснила Уля. – Нам надо порепетировать перед новогодним студенческим концертом.
Не переставая ворчать, вахтер все же выдал заветный ключ, но перед этим въедливо изучил наши студенческие и вписал нас в журнал.
– А почему нельзя в коридоре порепетировать? – мрачно осведомилась я, пока мы поднимались на второй этаж.
– Громко будет.
– А в аудитории не будет?
– Она в углу, а рядом лингвокабинет, там должна быть неплохая звукоизоляция. Думаю, никому не помешаем.
– А я тебе зачем? – продолжала я нудеть.
– Крис! – возмутилась Уля. – Я тебя просто прошу послушать и сказать, подходит эта песня для концерта или нет. Я что, многого хочу?
– Прости, – вздохнула я. Мое сегодняшнее плохое настроение не было чем-то из ряда вон выходящим, потому что в таком состоянии я пребывала последние пару недель.
«С мальчиком что ли поссорилась?» – предположила мама, от чего я еще больше психанула и закрылась на весь вечер в своей комнате. Ну вот что они все ко мне лезут? Мама со своими вопросами, Уля со своими советами. Каждый день предлагает мне поговорить с Царевым, как будто это что-то бы изменило. Можно подумать, это из-за него у меня повышенная вредность. Да Кирилл тут абсолютно не при чем. Ну подумаешь, не звонит и не пишет. Ну подумаешь, холодно со мной здоровается, когда видит. Мне вообще все равно! А про настроение…ну покажите мне того, у кого в конце ноября хорошее настроение! Это просто сезонная депрессия от отсутствия витамина Д и ничего больше.
Я зашла в аудиторию, включила свет, села на одну из парт и махнула рукой:
– Маэстро, я готова! Жгите!
Уля достала телефон, выбрала там какой-то трек, включила и встала около доски. Плечи её расправились, спина выпрямилась, лицо стало серьезным – она будто и правда стояла сейчас на сцене. Заиграла музыка. Сначала раздался нежный перезвон колокольчиков, который неожиданно сменился тревожной, но безумно красивой мелодией, пробирающей до самого нутра. У меня побежали мурашки от того, как здорово это было.
И тут Уля запела. Её голос, сильный, чистый, звонкий, взлетел ввысь, словно выпущенная на волю птица. Он дополнял мелодию, переплетаясь с ней и рождая волшебство в его абсолютной степени.
Hark how the bells
Sweet silver bells
All seem to say
Throw cares away
Песня завораживала, звала за собой, утешала, обещала, что даже в этом странном и неидеальном мире может быть что-то, ради чего стоит жить.