– Уже сказал, – бросаю резко и поднимаюсь, чтобы схватить сигареты и закурить.
– Тогда я у себя оставлю пока. Не могу Варьке вернуть, ее это убьет.
– С чего бы? – выдыхаю вместе с никотином.
Правда, не понимаю. А этот козел, лучший друг который, молчит. Точнее, выдает какую-то муть.
– Когда ума наберетесь и поговорите, решите потом, что с ними делать. Подержу, как банковская, блядь, ячейка. Но без процентов. Учти.
Я сердито тяну новую порцию никотина.
– Потеряйся с этой темой. Реально похрен.
– Как скажешь, – и поднимается. – Погнал я тогда. Еще дела есть.
Знаю я его дела.
– К ней? – сам не понимаю, на хрена спрашиваю.
Чарушин ухмыляется и мотает головой.
– Если ты о Варе, то нет. Она в общаге. Семьсот сорок вторая комната, кстати. Второй корпус.
– И зачем мне?
Злюсь, потому как во вред эта информация. Запомню ведь. Сука, я до сих пор все о ней помню и каждой новой детали присваиваю чрезвычайный статус важности.
– Может, вытянешь ее куда, – предполагает Чара, а у меня моментально сердце катает максимум. – У меня не получается. Если бы не пары, сидела бы в комнате сутками. Прикрывается работой. Но вообще… Не очень все у нее.
Чарушин уходит, а я, как последний осел, верчу и верчу последнюю фразу в затянутом алкоголем сознании. Почему «не очень»? Что с ней опять не так?
Этот вопрос сидит во мне и на следующий день, и через неделю. Встречая Любомирову где-либо в коридоре, каждый раз подрывает сказать: «Смотри, я не страдаю». Это я всеми силами, со всей своей тупой болью и неутихающей яростью и демонстрировал. Обнимая Карину, целуя ее, провожая ее на тот самый седьмой этаж, оставаясь там на ночь, полночи жестко трахая ее, выдавая каждый день тонну безумных эмоций. Но ОНА не смотрела. Любомирова никогда на меня не смотрела. И это вызывало во мне тяжелые, зудящие, дерущие, удушающие чувства, которые я с трудом перерабатывал и, выдавая остаток в наглую ухмылку, шел дальше.
Однако правда состояла в том… Я только делал вид, что мне на нее похрен, а ей и действительно было.
Смотри, ты ведь хочешь меня, а не ее…
© Варвара Любомирова
Черная подводка вокруг глаз, синие волосы, малиновая помада, джинсы в облипку, кожаная косуха – я себе очень нравлюсь. Чувствую себя смелой и уверенной. Удивленные взгляды, которыми меня провожают в академии, не вызывают ровным счетом никаких эмоций.
Взрыв эмоций сейчас способен вызвать только ОН.
Каждый день я просыпаюсь с мыслью, что сегодня забью на все и сама подойду к Бойко. Но… Всякий раз, как он оказывается где-то рядом, я не решаюсь даже взглянуть в его сторону. Это что-то внутреннее – какой-то неизлечимый изъян, похуже искусственного клапана. Он тормозит прорыв боли, которую я в себе скопила и продолжаю дальше собирать. Я слишком сильно боюсь увидеть ИХ вместе. Увидеть и запомнить. Это ведь после не сотрешь. А пока… Пока я только слышу от других и замечаю косвенно. До икоты рыдаю ночами. Особенно сильно в те дни, когда знаю, что Бойко на нашем этаже. Спит с ней.