– Так и сказать? – на контрасте со мной чрезвычайно спокойно уточняет. – О долге забыл? Или ее?
– Все забыл!
Вторую заливаю. Обжигает глотку. Кровь с шумом разгоняет.
– Не могу ей этого передать. Соррян, – с кривой ухмылкой «седлает» стул.
Подпирая лапой рожу, сканирует меня взглядом.
– Почему же?
– Потому что пиздеж голимый. Я хуйню не разношу.
Пока я стаскиваю со всех извилин мысли, Чара тянется к бутылке и разливает водку по стопкам.
– Дай закусить, ну? – очередную ухмылку давит.
Метнувшись к холодильнику, бросаю перед ним упаковку нарезанного сырокопченого сыра и такую же упаковку салями. Чарушин выпивает и закидывается жрачкой. Я тоже не грею – опрокидываю свою стопку. Но не закусываю. Выдыхаю носом, слизистую будто огнем продирает.
А Чара дальше лыбится.
Счастливый, видимо. Сука.
– По поводу Вари, – вроде как между прочим. Будто не из-за нее сюда приперся. – Не знаю, что там у вас произошло, и зачем ты деньги ей давал, но, понимаешь, у нее случится истерика, если ты не примешь долг. А ей, сам знаешь, нервничать нельзя.
– Очередной шантаж?
– Очередной?
Молчу. Прижимая к губам кулак, зло смотрю из-подо лба.
Очевидно, Любомирова Чаре не поведала, зачем я давал ей деньги. Конечно, кому такое расскажешь?! Перед ним хорошенькой хочет быть. Выдать бы все махом, но какая-то хрень не дает открыть рот.
Зато Чара продолжает вещать.
– И насчет Ильдаровича, – говорит он, разливая по стопкам водку. – К нему вернулась только Валентина Николаевна. Варя в общаге сейчас живет.
Вот тут я выпадаю. Не то что челюсть роняю. Все внутри обрывается.
– Что значит, в общаге? Ты, блядь, серьезно? – выдыхаю хрипло. – Как до этого дошло?
– Варя не захотела с ними жить. А Валентина Николаевна решила надавить, турнув ее из квартиры. Думала, что быстрее прибежит к Ильдаровичу. Но Варька, блядь, упертая, – качает головой, впервые выказывая какие-то эмоции. – В общем, сам знаешь.
Не хочу реагировать, но… Представляю всю эту блажь и зверею.
– Лучше бы не знал, – выдаю невольно.
Благо Чара не заостряет. Толкает мне стопку. Выпиваем.
– И как… – пытаюсь себя тормознуть, но, сука, не могу. – Как она сейчас?
– Нормально, – все, что говорит болтливый дятел Чара.
И смотрит в упор. Ждет, что буду конкретно о чем-то расспрашивать. А мне, конечно, на хрен не надо.
– Разливай, – подгоняю.
После этой дозы меня уже конкретно штырит. Сознание толкает в ту самую душную яму и выдает, мать вашу, столько воспоминаний – захлебываюсь ими. Все чувствительные точки взрывает.
– Так что с деньгами? – лезет снова Чара.