Какое-то время они молчали, буравили друг друга глазами. У них была своя безмолвная битва. Которую в итоге выиграла Грэйс. Мистер Торнхилл развернулся и, неловко покосившись на меня, произнес напоследок:
— Завтра поговорим.
Едва он ушел, она повернулась ко мне и, присев на корточки, протянула руку.
— Вылезай оттуда, Ди.
И хоть мне было боязно, я все равно приняла протянутую руку.
Когда я вылезла, она вдруг притянула меня к себе и сжала в крепких объятиях, зарывшись носом в мои волосы на макушке. Была подозрительно тиха, но плечи ее тряслись. Я поняла, что Грэйс беззвучно рыдала.
— Прости меня… Пожалуйста прости меня за все…
Мне было больно в ее объятиях, вспоротая кожа все еще горела и зудела. Но еще, честно признаться, мне было хорошо. Меня давно никто так не обнимал. Очень близко. Очень искренне и сердечно. Я никогда не думала, что буду оживать в объятиях Грэйс…
— Не плачь, Грэйс, — просипела я.
— Ты тоже плачешь. Пойдем со мной. Больше не буду реветь, обещаю.
Она потащила меня в свою ванную комнату. Набрала теплую ванну и аккуратно сняла с меня форму служанки.
— У меня есть мазь, от которой чуточку станет легче. Я мажу ею мозоли после пуант. Она помогает. И нужно немножко охладить раны водой. Давай я добавлю сок алое.
Нарочито бодрым голосом она болтала и суетилась надо мной. Я все еще всхлипывала, обняв колени руками. Мне было больно. Но помимо физической боли, меня разъедала боль душевная.
Я никак не могла понять, почему мир так жестоко обходится со мной? Что я делаю не так?
И почему вместо матери надо мной порхает Грэйс? Почему она ушла?!
Переодев меня в свою чистую одежду, девушка спросила:
— Что бы ты хотела прямо сейчас? Я постараюсь выполнить твое желание. Я так тебе задолжала, Ди… Ты не должна была брать на себя вину…
— Мне ничего не нужно.
— Совсем ничего? — расстроилась она. — Ты можешь взять из моей комнаты что угодно. Любую одежду или игрушки, что остались. Помнишь, фарфоровые куклы?
— Грэйс, ничего не нужно…
— А хочешь я прокукарекую песню для тебя? Или проглочу горсть земли? — на полном серьезе спросила она. Я попятилась от нее.
— Я правда это сделаю! Я хочу чтобы ты меня простила!
Девушка схватила горшок с каланхоэ с подоконника и перевернула его вверх ногами. Земля с дренажем посыпались ей в ноги. Она опять катилась по наклонной.
— Грэйс, перестань. Тебе не нужно ничего этого делать. Грэйс, ты не в себе.
— Да, мне нужен свежий воздух, — согласилась она, опустив руки. Горшок упал и разбился на две половины.
Мы вышли с ней на улицу и прилегли на шезлонги у бассейна.