Закружилась голова, стало трудно дышать. Хорошо, что дом был уже рядом.
Дашутка встретила ее на крыльце:
— Ах, барышня, где вы так долго гуляли? У Таисии Павловны приступ был, доктора вызывали!
Она торопливо сбросила шляпку.
— Доктора? Что случилось?
Горничная шмыгнула носом:
— Так известно что — война началась! Хозяйка, как услышала, так и упала в гостиной. Антипка за доктором бегал. Хорошо, тот дома был, быстро пришел. Сделал укол, прописал капли успокоительные. Не велел волновать.
— А Кирилл дома? — она уже поднималась по лестнице.
Даша замотала головой:
— Нет, он как ушел утром, так и не приходил. А Таисия Павловна уж сколько раз про вас спрашивала.
— Она заснула?
— Нет, что вы! Она к отъезду готовится. Хотя доктор велел ей лечь в кровать, да вы же знаете, какая она упрямая.
У нее по спине потек холодный пот.
— Какой отъезд, Даша? Что ты плетешь?
Та обиделась:
— Ничего я не плету. Хозяйка в Екатеринбург собралась, к Евгению Константиновичу.
— В Екатеринбург? — Шура едва не села на ступеньку. — Сейчас? Но зачем?
Дашутка с удовольствием принялась объяснять:
— Вы же помните, барышня, — Евгений Константинович по молодости военным хотел стать. Скольких трудов Таисии Павловне стоило к торговому делу его приучить. А нынче она как про войну услыхала, так и решила вдруг, что он непременно пойдет на фронт добровольцем. Вот и надумала к нему ехать — чтобы остановить.
Шура почти выкрикнула:
— Ехать сейчас куда-то — безумие! Как она может этого не понимать?
Горничная пожала плечами — она решения хозяйки обсуждать не привыкла.
Шура осторожно заглянула в комнату тетушки. На ковре стоял раскрытый сундук, по креслам и стульям были разбросаны шали и платья. Но сама Таисия Павловна лежала в постели — должно быть, хлопоты всё-таки утомили ее. Она даже не стала отчитывать племянницу за долгое отсутствие.
— Шура, — голос ее от подушки был едва слышен, — Шура!
— Я здесь, тетушка, — она подлетела ко кровати, опустилась на колени.
— Ты уже знаешь, Шура, да?
Она догадалась, что тетушка спрашивает о войне, и кивнула.
— Шура, мы едем к Евгеше! — это она сказала чуть громче, и тон ее не допускал возражений. — Я уже заказала билеты на поезд. Мы уезжаем завтра вечером!
Это было слишком! Слишком много событий для одного дня. И слишком разные эмоции они вызывали.
— Шура! Почему ты молчишь, Шура? — забеспокоилась тетушка. — Ты должна поехать со мной. Ты же не откажешься, Шура?
Таисия Павловна за эти часы будто постарела на несколько лет. И из властной самовлюбленной барыньки превратилась в больную старуху. Лицо ее побледнело, а на щеках горел нездоровый румянец. И руки, которые она тянула к Шуре, заметно дрожали.