Я присвистнул. Раны должны быть действительно ужасными, если целителям не удалось залечить их так, чтобы не осталось шрамов. Обычно такие раны бывают смертельными.
— Она доставила много хлопот кому-то из целителей, — словно подтверждая мои мысли, тихо сказал Мажеровский. Его лицо стало похожим на маску, только в глазах горел огонь, да судорожно сжатые в кулак пальцы выдавали, какая буря клокочет в душе бывшего чернокнижника.
— Девушка прошла все круги ада? — спросил я. Мажеровский кивнул.
— А вы её купили, — жестко подвел я итог.
Мажеровский неожиданно замялся.
— Не то, чтобы купил… Мне пришлось её обменять… Я все равно не хотел, чтобы по замку сновали толпы народа.
Гениально! Обменял понравившуюся девку на десяток других, надоевших.
— И всё равно хозяин согласился на обмен очень неохотно…
«Сопротивлялся до последнего», — уточнил я мысленно.
—… Только уважение ко мне… (читай – страх перед сильным) …заставили его, в конце концов, согласиться.
История, конечно, душещипательная. Но к кристаллу никакого отношения, по крайней мере, на первый взгляд, не имеет. Может, Мажеровский в обмен на девушку, предлагал её хозяину какой-нибудь кристалл, да запамятовал отдать? Да нет, глупости, в среде чернокнижников любая, пусть даже самая распрекрасная, девушка котируется гораздо ниже, чем самый завалящийся кристалл. Уж скорее Мажеровский мог потребовать в довесок к девушке приглянувшийся камешек.
— Ни о каких кристаллах при той сделке речи не заходило, — хмуро сказал маг, словно подслушав мои мысли. — Так что не думаю, что история моего знакомства с любимой девушкой может как-то помочь вам решить проблему кристалла.
— Кто знает, — пожал я плечами, разглядывая клиента. Ох, темнит Мажеровский, явно что-то скрывает. — У вас, чернокнижников, так все запущенно, сложно и загадочно… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Мажеровский мигом ощетинился, будто я ему на любимую мозоль наступил.
— С тех пор я многое переосмыслил и целиком осознал ошибки. Теперь я совершенно по-другому смотрю на жизнь, — он запнулся, переводя дыхание, потом продолжил: — Я теперь только об одном жалею: исправить былые ошибки времени почти не осталось. Но, по крайней мере, я не стану совершать новые.
Конец фразы был произнесен трагическим шепотом, маг застыл, глядя куда-то в одну точку, челка упала на лоб, скрывая от меня пронзительно-синие глаза, в которых плещется откровенное бессилие.
Жалкое зрелище.
Я не стал форсировать события, позволил Мажеровскому справиться с нахлынувшими эмоциями. Хотя, если честно, особого сочувствия к чернокнижнику, пусть и покаявшемуся перед ликом Смерти, я не испытал. Все мы крепки задним умом, а вот просчитывать следствия поступков никто не любит.