— Вы думаете? — искренне удивился Мажеровский. Похоже, эта мысль для него неожиданна. Легкая тень задумчивости легла на его лицо. — Ну, хорошо, — согласился он, в конце концов. — Но что я ей скажу?
Тяжкий вздох исторгся из моей груди.
— Придумайте что-нибудь. К примеру, скажите, что слышали на закате песню сирены, или видели русалок в бухте, поэтому к берегу приближаться опасно, могут утянуть в воду и защекотать.
Недоверчивый взгляд стал мне ответом.
— Думаете, она поверит? Эллина прекрасно знает, что сирены и русалки опасны в основном для мужчин…
— Скажите, что это сирены-извращенки, — фыркнул я, выходя из себя, — В конце концов, кто из нас лучше знает опасную для девушек нечисть, я или вы?
Мажеровский, грустно усмехнувшись, кивнул.
— Ну, хорошо, хорошо, попробую, — сказал он, обречено вздохнув. Взял со стола бутылку вина, пробка, залитая сургучом, с легким хлопком покинула горлышко, вино зажурчало, разливаясь по бокалам. Пригубив, Мажеровский с интересом глянул на меня и сказал: — Как же с вами, Марк, все сложно. Вы моя постоянная головная боль, честное слово, все то вас не устраивает, — но, заметив, что я нахмурился, маг кротко добавил: — Не обижайтесь, это я так, шучу. Нервы, знаете ли, совсем ни к черту стали.
Я кивнул. А кому сейчас легко?
— Скажите, Александр, у вас в столице осталось жилье?
— Разумеется, — равнодушно пожал плечами Мажеровский, явно не понимая моего интереса. — Особняк в центре города и небольшой охотничий домик за городом.
— Мне нужны адреса и координаты людей, приглядывающих за этими домами.
— Думаете, там тоже могут возникнуть проблемы?
— Я не "думаете". Я "знаете".
Вечером все собрались в каминном зале. Азар растопил камин, разноцветные огоньки запрыгали по поленьям, с хрустом поедая сухое дерево. Мажеровский, завороженный танцем огня, вооружился кочергой и замер у камина, время от времени шевеля угли, отчего искры взвивались в воздух и, кружась, исчезали в черном зеве дымохода.
Тихо. Сумрачно. Солнце спряталось за горами, вызолотив перистые облака, величественно плывущие на восток. И хотя вершины гор все еще горят багрянцем, ущелье медленно погружается в сумрак ночи. Вечерний воздух напоен ароматом цветов и морской свежестью, в распахнутые окна влетает легкий ветерок, отчего занавески едва заметно колышутся, будто кто-то осторожно дышит за ними. То ли сирены коварные, то ли сам Черный монах…
Эллина, сидя за клавесином, наигрывает незнакомую мне мелодию, что-то щемящее и берущее за душу. А что еще можно играть в этом замке, где сама атмосфера пропитана обреченностью?