— Мне очень жаль. Ещё раз, простите, что так вышло. Я бы хотела, чтобы вы поговорили. Я безгранично благодарна вам за участие и помощь.
— Целитель — не я, всё сделали вы с Каннелией, — с улыбкой напомнил директор.
— Я пришлю вам записку с утра.
Бьорд кивнул и несколько долгих секунд смотрел на сестру Виррис.
— Берегите её, — попросил он и ушёл.
Девушка вернулась к горничной, быстро показала ей дом и оставила указания.
— Спасибо тебе за помощь.
Сиона удивлённо подняла брови:
— Не за что, леди, это моя работа.
Элге бледно улыбнулась. А про Мада даже не спросила — как он, дома ли?
Виррис переплетала волосы. На младшую сестричку глянула нерешительно и быстро опустила глаза. Выглядела она гораздо живее, даже в отдающих в красноту прядях показался блеск, но непривычно присмиревшей.
— Поесть хочешь, Вир? Муж прислал мою служанку, она приготовит лёгкий ужин.
Старшая неловко улыбнулась.
— Ты такая заботливая, Эль… Спасибо.
Почти забытое детское уменьшительное имя. Так называли дома, в Миале, пока девочки не уехали. Потом Вир почему-то перестала звать младшую так.
— Так… как к тебе попала эта отрава? — осторожно начала Элге.
Снова старшая сестра шумно вздохнула, на бледном лице отразилось нежелание отвечать. Она подошла к окну и поправила светлые гардины в мелкий цветочек. Полоска лунного света убежала из комнаты.
— Не думала, что будет вот так, — неохотно, с нотками стыда начала Виррис. — Яд должен был подействовать быстро… Я хотела выпить на ночь, но испугалась темноты. Глупо, да? Дотянула до утра, пока не рассвело…
— Вир…
— Что? У тебя семья, любящий муж. Я помню, как он защищал тебя в тот день. А кому нужна я?
Элге стремительно приблизилась к Виррис и крепко обняла её.
— Сумасшедшая! Даже думать не смей! Никогда, слышишь?!
Виррис украдкой вытерла выступившие слёзы. Элге гладила её по спине и вспоминала их общую жизнь, в которой старшая всегда выглядела сильной и уверенной, а уж предприимчивости в ней сколько! Она даже заказчиц строила, настаивая на выгодных ей условиях заказа и вознаграждения. И строгая, и решительная, и талантливая — Элге не верили, когда она называла старшую сестру милой и мягкой — но дома Виррис действительно словно расшнуровывала корсет, даже манера речи менялась, становясь более плавной, уютной. В этот момент железный обруч обиды, тесно сдавливающий сердце Элге, лопнул, она вдохнула воздуха большими глотками. «Наладится у нас, обязательно наладится», — как заклинание, повторяла девушка про себя.
Усадила Виррис обратно в постель, укутала одеялом, с радостью заметив ответную несмелую улыбку. Влила ещё одну порцию лекарства. Запах у снадобья был терпкий и горький, но вкус оказался вполне терпимым, без горечи. Начала трудный разговор, шаг за шагом пробуя слова на вкус и звук — какие из них уговорят старшую рассказать, где она взяла ядовитое зелье?