— Окей, — сестра поднимает ладони в примирительном жесте и тянется за бутылкой, чтобы снова наполнить свой бокал. — Но я не понимаю, зачем все эти сложности с женитьбой вообще нужны были? Ну хочет чувак помогать — помогай. Но всё это сожительство, ипотека, — Марина морщит нос, показывая, насколько каждое мое решение кажется ей идиотским.
— У меня есть ответ на этот вопрос, но он тебе не понравится, — я горько усмехаюсь, смотря сестре в глаза.
— Из-за Славика?
— Самое худшее, что я тогда видела — это не оказаться матерью-одиночкой, Марин. Это оказаться матерью-одиночкой, живущей за стенкой у бесконечно развлекающихся Славы и Риты и сталкиваться с их ухмыляющимися лицами каждый чертов день. Поэтому мне показалось хорошей идеей начать все сначала.
— Я бы могла приехать и тогда тебе не пришлось бы…
— Ты тогда впервые решила осесть где-то. Как я могла заставить тебя бросить первые в твоей жизни отношения?
— Да какие там отношения, — машет рукой. — Голый секс и небольшой курс греческого языка.
— Который продлился полтора года, — напоминаю ей с улыбкой.
— И благополучно завершился! — салютует мне бокалом и снова опустошает его парой больших глотков.
— Это уже окончательно?
— Ну я забрала все вещи, но родина оливок взяла в плен Кенни, так что придется еще раз слетать.
— Кстати, пойдем, кое-что покажу, — радостно хлопаю ладонями по столу и встаю.
Марсель уже откровенно клюет носом в детском стульчике, успев поесть и размазать часть собственных слюней по столику. Беру его на руки и зову Марину за собой. Ей понравится.
— Хотела похвастаться огромной кроватью? — Марина быстрым шагом подбирается к застеленной постели и с высоты своего роста падает на мой тщательно расправленный плед.
Черт. Опять будут складки.
— Хотела похвастаться твоими работами, но что толку, если ты предпочитаешь большую часть времени проводить на спине, — привычно подкалываю ее.
— Мои работы? — тут же приподнимается на локтях, даже не отпикировав достойно мой укол.
— Я распечатала несколько, — киваю на рамки, прислоненные к стене. — Хочу немного разбавить аскетичное жилище талантливыми работами своей сестры.
— Ах ты, зараза мелкая, — смеется она, бодро вскакивая на ноги. — Знаешь, как я люблю всю эту твою неприкрытую лесть. Это спецом к моему приезду так расстаралась?
Берет рамки и поворачивает к себе фотографии. Пальцами перебирает четыре снимка под стеклом, оценивая придирчивым взглядом.
— Одобряю, одобряю, — просматривает их. — Этот — любимчик, — расплывается в улыбке, видя цветущую сакуру на вершине горы. — Гальштат, серьезно? — спрашивает, добираясь до четвертого. — Терпеть его не могу.