Мелкий дергается от испуга и снова заливается горьким плачем. Что же мне с тобой делать, горе? Слезные каналы предлагают отличный вариант: присоединиться.
Но порция слабости из меня уже вытекла часом ранее, пора брать себя в руки.
Прижимаю круглую как яйцо головку к плечу и начинаю раскачиваться на месте.
Случается чудо — это помогает, и я не могу не отметить, каким инстинктивным было это движение, словно мне не впервой.
Давай же память, подкинь еще кадров!
Но если и существует что-то глуше нутра танка — это моя непрошибаемая голова.
Я раскачиваюсь и раскачиваюсь, честно говоря, уже не понимая, успокаиваю затихшего ребенка или себя.
Телефон. Найти, звонить всем подряд, искать ответы в соцсетях. Нужно что-то делать! Мне необходимы ответы, пазлы в головоломке, ключи от дверей и чертов ответ «кто убийца». Невозможно представить себе ситуацию хуже, чем полная неизвестность.
Только полная неизвестность и ребенок в придачу.
Который, к счастью, затих. Опускаю взгляд на потяжелевшее в моих руках создание и обнаруживаю крепко спящее чудо. Заснул. С ума сойти.
Аккуратно поднимаюсь на ноги и перекладываю сына на кровать. Обкладываю подушками на случай, если ему приспичит ползать во сне, и медленно выгибаюсь.
Трясу рукой, на которую пришлась основная нагрузка и разминаю затекшую шею.
Начинает возвращаться головная боль.
Смотрю на мирно спящего младенца и руки тянутся к фотоаппарату, который тоже куда-то запропастился. Понимаю, почему у меня в галерее телефона было столько его фотографий во сне. Он умиляет. Какой-то особенной безмятежностью и мягкостью.
Все, что меня нервировало, пока он бодрствовал: изогнутый в крике рот, круглые неразумные глаза-бусины, неугомонные ручонки, теперь трогательно милы.
Маленький кулачок подпирает пухлую щеку, рот приоткрыт маленькой «о», через которую выходит тихое сопение, ресницы такие длинные и черные, что легко спутать с девчачьими.
И если бы мне удалось надеть на него что-то кроме подгузника, это был бы прекрасный кадр — для любого женского журнала на тему: радости материнства.
Которых, как я уже успела прочувствовать, не существует. Какая искусная печатная ложь. Как и все в этом мире.
Но неожиданная мысль глушит никчемные рассуждения: я ведь могла работать на эти журналы! С путешествиями завязала, но тут такой пласт для коммерческой фотографии. Конечно же. Как эта мысль не пришла мне раньше? Я бы ни за что не отказалась от дела своей жизни.
Итак, новая цель: найти телефон и Кенни.
Неожиданно квартиру наполняют звуки тяжелого рока, которые сотрясают стены и заставляют дребезжать предметы на столе. Марсель кривится во сне и начинает хныкать. Только не просыпайся, только не просыпайся! Ну все, поздно.