Расстегиваю пуговицу на джинсах, потому что Давид уже полностью обнажен. Он опускает ладонь на свой вздыбленный твёрдый член и неторопливо проводит по нему рукой, заставляя меня нервно сглотнуть и поторопиться.
Спустя минуту его обнаженное тело согревает моё. Кажется, что температура у Давида на несколько градусов выше.
Румянец приливает к щекам, когда ощущаю тугое давление члена между ног. Выгибаюсь дугой, требуя его в себе, но Давид не торопится меня брать и начинает жадно целовать губы, лаская меня языком. Колючая щетина, не жалея царапает щёки, пульсация между ног усиливается до критической отметки.
Всё ещё не могу поверить в то, что он здесь, со мной. Хочет меня, касается, ласкает. Я не просила его, он ведь сам ко мне приехал…
- Нихрена без тебя не получается, - отрывается от покрасневших губ, сверлит темными глазами, нависая надо мной на локтях. – Будто под кожу въелась…
От его слов из глаз катятся непрошенные слёзы. Нет, не сейчас, пожалуйста… Мне же так хорошо с ним… Я обязательно поплачу позже, когда он уедет.
В этот же момент Давид резко входит в меня, выбивая из груди громкий вскрик, звучащий на всю комнату. Тугая наполненность вызывает болезненные и одновременно желанные ощущения. Всё именно так как я того хотела.
Юсупов медленно выходит из меня, водит своей эрекцией между складок, растирая обильную влагу и показывая мне насколько сильно я возбудилась. Рывок и он вновь насаживает меня до упора, только теперь перелавливая вскрик своими губами и нетерпимо в меня впиваясь.
- Хочу тебя сзади. Позволишь?
Я слабо киваю, потому что почти ничего не соображаю… Сознание помутилось и на передний план вышли дикие животные инстинкты, где основной целью является лишь получение разрядки.
Давид управляет мной словно тряпичной куклой: с легкостью переворачивает на живот, приподнимая чуть выше головы бёдра. Впиваюсь пальцами в темные простыни, когда толчки становятся яростнее и сильнее, а дыхание Юсупова обжигает мои плечи и шею.
Чувствительные соски интенсивно трутся о постельное белье, Давид поворачивает мою голову набок, обхватывает ладонью за горло и целует в губы так сильно и ненасытно, что перед глазами всё плывёт и меркнет: старая обшивка кровати, обои и эта комната. Всё это превращается в одно сплошное пятно, которое пляшет перед глазами и вихрем уносит меня в мир запретного удовольствия.
- Ещё, Давид, ещё…
Мощнейший электрический разряд заставляет тело забиться в конвульсиях. Вместо поцелуев во рту оказываются его пальцы, которые я жадно посасываю и громко мычу, не сразу замечая, что твёрдая эрекция Давида сместилась выше – к заднему проходу.