Тело эрликийца практически такое же, как и у фелкамелов Десяти Великих Домов. Здесь он мало в чем их превосходит, а если говорить о Даркенвэй, то и уступает. А значит, у него есть огромный потенциал к использованию мистической энергии – и по этой причине барьеры камеры сделаны из материала, значительно ослабляющего мистическое поле планеты. А чтобы Сорняк не накапливал в своем теле даже эти малые крохи, прутья в его запястьях и щиколотках служат проводниками, по которым мистический потенциал просто уйдет за пределы барьеров камеры.
– Ты напоминаешь мне одного кретина. Такой же упрямый. Я считал, что он уже давно мертв, и вот этот идиот вернулся.
Сорняк снова открыл глаза, хотя в сапфировой глади не отразилось ни единой мысли или эмоции.
– Я избавлюсь от него, – продолжил Сигурд уверенным тоном. – А потом подчиню и тебя. Даже если на это уйдут столетия, и сам твой родной Эрлик будет обращен в пыль моей армадой. Мои враги либо умирают, либо склоняются передо мной. Запомни это.
Эрликиец вновь опустил веки. Раз в сутки он делал один вдох и один выдох. Раз в сутки его сердце совершало один удар.
Сигурд улыбнулся ему, и спокойной походкой покинул камеру, слушая, как за его спиной одна за другой почти бесшумно закрываются огромные стальные двери.
Глава 17. Безумие матери и второе рождение инспектора Просперо Эспозито
15:25, 19 июля 1014 года, пятница. Союз свободных республик Судо.
В Эведеле, столице республики Криа, уже второй день подряд шел дождь. Нетипичная погода для этого времени года, да и вообще для здешнего засушливого климата, вдали от моря. Моросящий и холодный, он заставлял привыкших к жаре южан втягивать головы в плечи не только на улице, но и при одном взгляде за окно; вода, вездесущая, растворяла и смешивала в одну серую монотонную массу уличную пыль и самые глубокие тени; в этот цвет было окрашено буквально все. Включая настроение людей, которые теперь уже без всякого воодушевления готовились к предстоящим праздникам, посвященным очередной годовщине независимости страны.
На одном из верхних этажей городской мэрии собрались те, кто решил дать бой взбунтовавшейся погоде, избрав в качестве оружия крепленые напитки, танцы и основные атрибуты великосветских собраний. Этих представителей высшего столичного общества не волновало, что еще даже не вечер, что повод для мероприятия высосан из пальца (почти в прямом смысле этого слова – второму сыну мэра сняли гипс с мизинца и безымянного, которые он сломал во время игры в бильярд, отстаивая честь города в турнире), что деньги на него взяты из казны... Главным было то, что им предоставили возможность отвлечься и развеять скуку.