Виктория нахмурилась.
– Я не хочу, чтобы в его руках оказалась сила, подобная твоей. Он и так слишком силен, и к чему это привело?
Дженази улыбнулся.
– Не беспокойся. Г'ата может быть только человек, обладающий определенным набором качеств. Хотя твоя бабушка заставляет меня сомневаться в данном утверждении.
– Не называй ее так, – практически взмолилась Виктория. – Ришари. Зови ее Ришари.
Ответом ей была ироничная усмешка. И девушка немедленно обиделась.
– Что на самом деле ты хотела у меня узнать? – спросил он прежде, чем дочь Валерии собралась его обогнать и присоединиться к остальным.
Виктория совсем недолго размышляла над тем, достоин или нет дядя ее внимания. Смилостивилась и ответила:
– «Славная погода, не правда ли?»
– А на самом деле?
– Как погибла Нола Орчи?
Дженази стиснул зубы, взгляд стал жестким. Виктория даже испугалась, и не сказать, что немного, жалея уже о своем любопытстве.
Вместо ответа он задал ей свой вопрос, беспокоящий его уже третий день:
– Почему Валерия так холодна к тебе? Ты же ее дочь.
Виктория не любила объяснять элементарные вещи – это легко читалось по ее отношению к людям и окружающему миру. Но Дженази был не тем человеком, на вопросы которого можно не отвечать просто потому, что для этого нет особого желания.
– Я – дочь Ичиро, человека, который предал ее. Ранмаро – сын Кристиана, ее обожаемого, но погибшего брата. Понимаешь, так бывает, когда чувства, которые ты испытываешь к людям, переносятся на их детей. Только не надо говорить, что это глупо и неправильно, сама знаю.
– Но ты очень любишь Ранмаро.
– Разумеется, – искренность Виктории не подвергалась сомнению. – Он мой брат. И очень, очень добрый.
– И вы были неразлучны, пока не появились мы с Юрикой. Ревнуешь?
– Конечно, – не стала отпираться девушка. – Но она тоже наша сестра. Это правильно, что он уделяет ей так много внимания.
– Вообще-то она твоя тетя...
– Дядя, не начинай, а? Я же не называю тебя дедушкой, хотя могла бы.
Дженази только хмыкнул в ответ, но неявную угрозу к сведению принял.
– Я уже больше пятидесяти лет не видел своих детей. Возможно, уже прадедушкой стал.
Виктории воздух попал не в то горло, она закашлялась. Дженази даже похлопал ее по спине, от чего она только поморщилась, а потом, восстановив дыхание, произнесла:
– Знаешь, вот это, что ты только что сказал, характеризует тебя не с самой лучшей стороны. То есть, не красит ни коем образом. Сколько их, и сколько было самому младшему или младшей, когда ты их бросил?
– Десять. И за сорок стукнуло, так что избавь меня от своего негодования.