Бесшумно ступая между рядами двуярусных кроватей, она подошла к самой последней, находившейся в дальнем углу, и села на ее краешек. Пару минут молча любовалась безмятежным выражением лица спящей девушки, ярко освещенным холодным светом Луны.
– Мария, – прошептала она, осторожно тряся подругу за плечо. Девушка тут же проснулась, и посмотрела на нее широко раскрытыми от испуга глазами. В их темных глубинах дрожали слабые серебряные искры.
– Юрика, что ты здесь делаешь? – прошептала она слишком громким шепотом. Поставленный в конце знак вопроса тихим эхом разнесся по залу.
Юрика отвела взгляд, хотя только что клялась себе, что не даст слабины.
– Я ухожу.
– Опять? – искреннее удивление Марии заставило сердце Юрики сжаться. – Ты же только вчера вернулась. Надолго уходишь?
Юрика приложила все силы, чтобы справиться с комом в горле, который по своей прочности явно превосходил гранит или обсидиан. Но дрожь в голосе и подступающие слезы скрыть оказалось гораздо сложнее.
– Надолго.
– Неужели на месяц? – Мария однажды дожидалась ее возвращения целых две недели.
– Дольше. Пока не стану совершеннолетней.
– Юри... – девочка вылезла из-под одеяла, села рядом и крепко обняла ее, уткнувшись лицом в грудь. Тонкая зеленая рубашка немедленно начала намокать, впитывая в хлопок частые горькие слезы.
– Тебе нужно будет подождать меня всего два года, – прошептала Юрика, ласково поглаживая ее каштановые вьющиеся волосы. – Это ведь совсем немного, да? Я обязательно вернусь и заберу тебя отсюда. И мы будем жить вместе, обещаю.
– Не уходи...
Крепко стиснув зубы, Юрика отодвинула от себя Марию, и в этот миг ей показалось, что она отрывает половинку своего сердца.
– Я должна. Ларса ненавидит меня, и, – на самом деле директор давно перестала быть для нее серьезной проблемой, да и с возрастом пришло понимание, что масштаб угрозы со стороны старой карги был ею несколько преувеличен, – тебе тоже станет гораздо легче, когда я уйду. К тебе перестанут приставать еще и из-за того, что ты дружишь со мной.
Если бы Юрике предложили в качестве объяснительной тезис подобного уровня аргументации, она бы просто послала человека к черту. Тем более, что за последний год замеченные ею факты агрессии в сторону Марии ограничивались испуганно-злобным перешептыванием за спиной.
Возможно, они позволяли себе большее, когда ее не было. Возможно. Мария никогда не жаловалась. Ни единого раза.
Но исчезнет ли этот испуганно-злобный шепот, когда ее, Юрики, здесь не станет? Его причина не только в ней.