– Собаку могли натравить?
– Может быть.
– Она вела себя очень целеустремленно, и убежала, только когда я в нее второй раз попал. Кирпичом. В голову.
– Я же сказала: может быть, – Хоро, дойдя до кухни, с недовольным грохотом поставила чайник на плиту.
– И напала она только на Лену и Катю. О других случаях ничего неизвестно, по крайней мере.
– Мне повторить? – девушка по своему обыкновению хищно изогнула бровь.
– Я не буду чай. Спать лучше пойду, – Антон, как бы сильно ему не хотелось поговорить с Хоро начистоту, смирился и поднял руки, капитулируя перед ее непоколебимой сдержанностью.
– Снов.
Глава 7
В кровать Антон отправился не сразу. Разделся, выключил свет, но ложиться не торопился. Ночь была прохладной, но он все равно подошел к окну и открыл форточку, а потом минут двадцать всматривался то в окутавший город густой мрак, то в черное небо. Звезды были слишком тусклыми, а яркие огни в окнах таких же как и он полуночников – слишком редкие. Там, внизу, за окном, море тьмы, ее волны то подбираются ближе, то отступают, повинуясь ритму дыхания, сдавленного иррациональным ужасом, потому что когда глаза бессильны, на сцену выходит воображение, сладить с которым бывает очень и очень непросто.
Антон не боялся темноты – так он всегда говорил. Даже себе, и сейчас, когда тьма плотным потоком лилась в его спальню сквозь тонкое стекло, всеми силами боролся с инстинктом спрятаться, отгородиться от темного неведомого за чем угодно. Например, за тихим щелчком выключателя, до которого нужно сделать всего три с половиной шага, или тонким одеялом.
– Грр... – тихое, слабое. На большее его голосовые связки не были способны. Жалкое подобие грозного рыка, с которым дикий зверь встречает своего врага. Он, конечно, не зверь с клыками и когтями, но враг у него сейчас был – собственное малодушие, и лишь разозлившись на самого себя, можно было с ним справиться.
Помогло. Он был уже на грани, готовый плюнуть на все и с головой закутаться в одеяло, чтобы забыть о глупостях и просто уснуть, когда страх отступил, и можно было спокойно смотреть в ночь. И в таком тихом созерцательном состоянии наконец понял, что послужило причиной приступа боязни темноты: в ней его могла ждать черная собака. Как понять, что она не смотрит сейчас на него, одержимая жаждой мести? Глупо, безосновательно, но та одержимость, которую Антон увидел меньше часа назад, не давала ему покоя.
– Нет ее там, – твердо сказал он сам себе, и отправился наконец в постель. Только для того, чтобы понять, что не сможет уснуть.
Сколько он провалялся, просто вглядываясь в потолок? Каша из мысленных образов, тусклых и ярких, размытых и четких, вгрызающихся в сознание и робко скребущихся на его переферии; перебивающие друг друга обрывки песен, мелодий, фрагменты услышанных диалогов, некие смутные мотивы... И никакой возможности утихомирить весь этот хаос, мозг капитулировал, смиряясь и выжидая, когда подсознанию надоест ворочаться и беспокоить человека.