Он был красив.
Нет. Не так. Он был обжигающе красив.
Я словно смотрела на идеальную мужскую скульптуру, отлитую из золота.
Высокие скулы, немного впалые щёки, чёткий овал лица и мужественная челюсть. Красивые брови и пушистые ресницы, неожиданно тёмные, как и его брови.
Οн высокий и широкоплечий. Идеально сложен.
Он двигался, как огромный вальяжный тигр.
С изяществом хищника он уселся в кресло. Под дорогим костюмом бежевого цвета угадывались идеальные мускулы.
Мужчина спокойно сел в кресло, расстегнул пиджак и откинул его полы в стороны. Поправил волнистые пряди левой рукой.
Внезапно у меня во рту стало сухо. Каждое его движение завораживало. Я смотрела на его длинные, красивые пальцы, почему-то зная, что они могут быть сильными и безжалостными. Жар полыхнул по моим щекам.
А потом мужчина посмотрел прямо мне в глаза.
У него даже глаза были цвета золотистого янтаря.
Его взгляд я запомню навсегда.
Острый, беспощадный, контролирующий всё вокруг.
В его глаза невозможно было долго смотреть. Мужчина — красив, но его красота смертельно опасна.
Даже на расстоянии я почувствовала властность и мощную энергетику этого человека.
— Где твои манеры, Моника? — произнёс он скучающим тоном.
Его сильный, звучный баритон отозвался дрожью в каждой клеточке моего тела.
— Произошло недоразумение…
Мужчина расхохотался. Громко и звонко.
— Представь себе, я знаю. Всего лишь недоразумение… Из моего сейфа пропало два миллиона долларов. Недоразумение.
Только и всего. Пустяк.
— Вы меня не так поняли, мистер…
Мужчина улыбнулся:
— Прекрасно играешь, Моника. Лучше, чем всегда. Или я просто забыл, какая ты искусная лгунья? Три месяца — не маленький срок… Но я верил, что однажды ты появишься. Едва ты появилась у клуба, как у всех моих псов уже стояли уши торчком…
Мужчина подошёл ко мне, наклонился, глядя прямо в глаза.
— Все ждали отмашки, чтобы схватить тебя и растерзать.
Я вздрогнула. По щеке покатилась слеза.
Мужчина удивлённо замер.
— Впервые вижу, что шлюха Моника плачет…
Мужчина приблизил своё лицо и лизнул мою щеку. Он снял языком слезинку и прочертил влажную дорожку.
Странно, но мне не было противно. Наоборот. Что-то странно прихватило в груди и стало трудно дышать.
— Слёзы лгуньи и шлюхи по вкусу неотличимы от слёз обычных женщин… Жаль.
Мужчина отошёл в сторону и взял стул, сев прямо передо мной. Я была связана и едва могла пошевелиться.
— Где мои деньги, Моника? — спросил мужчина, сжимая мои колени пальцами.
— Я не знаю, o чём вы говорите! Я даже не знаю, как вас зовут! — зарыдала я.
— Могу напомнить. Фрэнк Голдман. Деньги, Моника… Мне нужны деньги, которые ты у меня украла.