А во мне включился сигнал тревоги. Знаете, как у скорой помощи. У меня всегда так бывает в ситуациях, когда кому-то рядом плохо и в голове вертится только одно слово – спасать! Я схватила птенца и понеслась домой, благо он был совсем рядом.
– Что? Зачем? Ты куда? – недоумевал муж, но у меня не было времени на объяснения и ему пришлось последовать за мной.
Уже на ходу я пояснила, что сейчас для жизни вороненка счет пошел на минуты. Несчастный как минимум уже трое суток ничего не ел! Смерть от голода очень мучительна, но прежде всего надо дать ему воды, а не еды, а потом срочно везти к нашему ветеринару. Счастье, что мы знаем куда и к кому именно – этот доктор уже много лет лечит моих попугайчиков.
Дома я положила птенца в коробку, он не шевелился, тем не менее я видела, что дышит. Набрала воды в шприц без иголки, подняла ему голову, раскрыла клюв и по капельке стала вливать. Страдалец все проглотил и приоткрыл глаза. У меня затеплилась надежда, что у него есть шанс выжить.
– Ему нужна срочная реанимация!
Муж только развел руками, он знал, что если я спешу, то спорить со мной бесполезно. А я уже мчалась к машине.
Ветеринарная больница была совсем недалеко, но мне все казалось, что мы едем бесконечно долго, потому что стоим на всех светофорах, и что пробки, как нарочно, в это время. Я неотрывно смотрела на вороненка и повторяла, как заклинание, “малыш, ты только живи!”
Я так остро чувствовала свою вину! Так корила себя за то, что в тот злополучный вечер не вышла во двор проверить все ли в порядке с птенцом и нещадно ругала себя за это. Ну почему я не послушалась своего внутреннего голоса?! Ведь я всегда поступаю так, как подсказывает интуиция. Что же тогда остановило меня? Ведь, действительно, необычно то, что вороненок целый день просидел на одном месте. Птицы так себя не ведут. Я же просто уговорила себя, что все будет хорошо. Вот, в который уже раз я убедилась на собственном горьком опыте, что нельзя полагаться на рассуждения. Ум всегда обманет, зато интуиция никогда не подведет.
А малыш по-прежнему лежал неподвижно с опущенной головой и лишь по слабо приподнимающейся спинке я видела, что он еще дышит. Значит, жив.
– Живи, малыш, живи! – умоляла я его и все высшие силы на свете.
Пока муж парковал машину, я уже примчалась к регистратуре и сходу, без очереди, выпалила, что птице нужна скорая помощь и попросилась на прием к нашему доктору, потому что очень мало ветеринаров знающих и умеющих лечить птиц.
– А он только что уехал. Но я сейчас же ему позвоню, – сказала секретарь, понимая по моему волнению, что дело срочное.