Я потянулась и попробовала на вкус его кожу у ключицы. Запах его тела защекотал ноздри, Ваня пах по-особенному, его естественному аромату тела просто не существовало сравнения, но он определенно действовал на меня, как кошачья мята на мяукающих.
Ваня застонал, наклонив голову, и поцеловал в шею. Шепнул на ухо:
– Что ты со мной делаешь?
А потом он поднялся от шеи к лицу дорожкой поцелуев, оставив тяжелую артиллерию на губы. Вторгся языком, а в голове взорвались гормоны удовольствия.
Даже если бы сейчас комета летела прямо на нас, я бы выбрала продолжать, а не спасаться бегством.
От одежды мы избавлялись вместе и так стремительно, будто был запущен таймер. Как фейерверк разбрасывает огни в разные стороны, наши вещи таким же цветным фонтаном раскинуло по комнате.
Кажется, нижнее белье повисло на люстре, причем не мое, а Ванино, но это я отметила лишь краем сознания.
В эту ночь мы совсем не спали. Игрушки так и остались на полу, потому что нам не было до них дела: мы полностью погрузились друг в друга. Какое разнообразие, когда у нас знакомство с телами любимого, с реакциями. Мы дразнили, искушали, провоцировали и растягивали удовольствие, доводя желание до отупения.
– Ну что… – вдох, – …я лучше… – вдох, – …чем игрушки?
Ваня лежал на спине, голова повернута ко мне. Мы оба будто не могли перестать улыбаться: ударная доза гормона удовольствия выработалась нашими телами, из-за чего мы были в эйфории.
– Лучше, – признала я, игриво глядя на смуглое тело гуру любви.
По-своему красив, прекрасно сложен, а характер-то какой! Мне хотелось спрятать его ото всех, чтобы достался только мне.
И как давно я стала такой собственницей?
– Отлично! – Ваня самодовольно закинул руки за голову и посмотрел с улыбкой в потолок. – Теперь могу смело причислять это к списку своих достоинств.
Будто знал, о чем я думаю, – подзадоривал меня!
– Эй! – Я взяла подушку и вяло запульнула в него: сил не было.
Ваня хрипло рассмеялся, забирая себе подушку под голову.
– М-м-м? Что, нельзя?
– Нечего заниматься саморекламой! – На удивление, я почувствовала легкий вкус уксуса во рту.
– Кажется, кто-то ревнует? – Ваня перевернулся на бок, подперев одной рукой голову, и протянул другую ко мне. Будто боялся, что от его вопроса я убегу, – обхватил меня за талию, придвинув к себе поближе.
– Да никогда! – Я сделала вид, что скидываю руку, но не могу: сил не хватает.
Никогда не признаюсь. Ни за какие сто “мильонов”.
Выспались мы днем, а к вечеру почувствовали, что проголодались.
– Мамонта съел бы, – признался Ваня.
И я сразу вспомнила рекламу. Сказано было таким же тоном.