Славка не находил себе места и вычислил её новый адрес. Он караулил её возле дома, следил за её перемещениями, ночевал возле её ворот. Только подруга больше на связь не выходила, да и вибрационный контакт вскоре прекратился.
Пришёл конец и карьере Славы. Ему вменили в вину чужое гражданство и выгнали с работы. Больше устроиться на работу он не смог. Пришлось съехать с квартиры в центре Москвы. Был период, когда Славыч жил где придётся. Была в период московских мытарств у Славыча ещё одна женщина, пригревшая его, но она тоже в какой-то момент от него отказалась, зато пустила пожить на недостроенную дачу, которую когда-то Славка, по его словам, помогал ей строить. Я так поняла, что эта женщина появилась в период развода с женой, и предполагаю, что она не выдержала его разговоров о любви к другой женщине, потому что и в период нашего общения все разговоры сводились к той первой и единственной.
Помню, что как-то при личном контакте, а Славка через месяц нашего общения приехал покорять Москву, после того, как целый день выслушивала о его неземной любви к той единственной, я его обиженно спросила: «Слава, а я тогда кто? Кто я тебе? У нас тоже контакт точно такой же». На что получила злой и исчерпывающий ответ: «Ты меня к своим мужикам не приписывай! Я так мимо проходил. Мне нужна моя, одна-единственная. А не та, которая по рукам пошла!». Тогда я очень на него обиделась, долбанула своими негативными эмоциями и убежала. Иллюзия половины своей души выветривается очень тяжело.
Потеряв всё, Славыч с пустыми руками и больной психикой вернулся в Вильнюс. И там работы для него не нашлось. Опыт работы в Москве оказался клеймом позора в новой русофобской Литве. Пришлось Славке уехать в глухую деревню к родителям и там в одиночестве справляться со своей депрессией.
В момент нашего соединения Слава был в жутком состоянии. Три года он сидел на антидепрессантах и выл о потерянной сладкой жизни и волшебной любви. Я, как и многие женщины в этой связи, была рада тому, что он пошёл мне навстречу и была готова терпеть Славкины стоны и тяжёлые энергетические состояния. Я его чистила светом, гладила по спинке. Через его железобетонную грудную клетку старалась пробиться лучиком любви. Через пару недель общения Славыч отказался от антидепрессантов. Это была его победа, но его энергетика особенно не изменилась.
– Слава, пожалуйста, успокойся и начни работать со своими состояниями, – не раз просила я его.
– Не могу. Мне любить нечем. Вот было время … – далее шли долгие часы воспоминаний о прожитых годах и невероятной энергии, которая его окружала.