От воспоминаний, как она горела и изнемогала от моих касаний, в штанах становиться тесно. Хочется нагнуть её ещё раз, разложить на столе, и хорошенько отыметь, чтобы хоть немного снять напряжение.
Скольжу взглядом по её обнаженной коже. Хочется сжимать, оставить отметины вместо уже заживших. Чтобы были видно кому она принадлежит. Чтобы даже мысли не появилось лезть к моему.
На её бёдрах наливаются синяки, по пятерке с каждой стороны. Настолько сильно держал её, вколачиваясь в податливое тело.
– Подойди, - прошу, не затрагивая нашу игру. Но Мина слушается, лишь коротко вздрагивает, когда я касаюсь бёдер, обвожу синяки. – Блядь, Мио, нужно было сказать.
Она ни словом, ни звуком не обмолвилась той ночью, что ей больно. Сама подставлялась под стальную хватку, выгибалась навстречу пальцам. Откидывала волосы с хрупкой шеи, которая так идеально смотрится в моей ладони.
– Всё нормально, - передергивает плечами, отводит взгляд. – Не болит.
– Не нормально, Мио. Если я делаю тебе больно – ты должна сказать. Почему не остановила? Кажется, я не произвожу впечатления человека, которому в кайф твоя боль. Я предпочитаю наслаждение, а не издевательства.
– Всё нормально, Эрик, правда. Я… Это больше раздражает как след, чем болит. И… И когда ты оставлял синяки тоже было не больно.
– Да? – тяну довольно, её откровенность приятна. – Поцелуй меня или всё-таки ответь на вопрос о подруге.
Я упиваюсь её раздражением и злостью, как встряхивает копной волос, но подбирается ближе. Чуть прикусывает пухлые губы, наклоняется ниже. Блядски выгибает спину, и я дёргаю на себя. Нечего со мной играть.
Она усаживается сверху, упираясь руками в плечи, хватаясь за меня, как спасительный круг. Сжимаю её шею, обхватывая пальцами, и смотрю, как она дрожит.
Страх и возбуждение смешиваются в ней, туманя мозги. Пелена заволакивает глаза. Красивая, сука. И как легко переключается со скромницы в страстную девку, тянущуюся навстречу.
Пускай верит, что я отпущу её после всего. Все девушки верят в счастливый конец. Он у неё будет, только мой. Она сломается, прогнётся под меня и тогда станет ещё более охуительной.
– Ну же, Мио, смелее.
– Ага.
Смотрит долго, будто шестерёнки в мозгу прокручивает. О чём думает то? Интересно, что у неё в голове твориться, если вдруг широко улыбается и ближе жмётся.
Проходиться горячим дыханием по губам, почти касается. Ведёт своими губами по коже, словно ластится о щетину. Сильнее сжимает пальцами плечи, поглаживая. А у меня уже колом стоит. Слегка касается щеки, обжигая, прижимается губами.