Одновременно с этим он невозмутимо выбрал кусочки моркови с попавшей кровью.
Потом Лукас достал с верхней полки шкафа аптечку и ловко обработал повреждённый палец.
Пока он обрабатывал палец антисептиком и залеплял пластырем, склонив свою голову со светлыми волосами, я едва дышала.
Втягивала носом аромат этого мужчины. Никакого парфюма. Только его мускусный, пряный аромат и запах жжёного дерева, которым он пропахся, когда растапливал печь. И ещё от него пахнет снегом.
Смейтесь, смейтесь… Но снег действительно пахнет.
Смесь этих ароматов воплощалась во что-то особенное, необыкновенное и притягательное.
Неожиданно для себя я подняла левую руку и запустила в волосы Лукаса. Он замер, потом быстро закончил работу по обработке моего раненого пальца и поднял голову.
Его светлые глаза смотрели прямо на меня.
Мне казалось, он смотрел и видел гораздо больше, чем я позволяла другим мужчинам увидеть в себе.
Мы провели вместе несколько часов, а Лукас смотрел на меня так, словно заглядывал мне прямиком в душу.
Я медленно провела рукой по щеке и потрогала пальцем бороду.
– Всё-таки настоящая и даже некрашеная, Клаус. Ты же пошутил?
– Ни капельки. И мне нравится, когда меня зовут Лукас.
Санта отнял ладонь от своего лица и принялся натирать мясо кролика какими-то ароматными приправами.
Я разглядывала его широченную спину, заметив несколько старых шрамов.
Два из них были очень глубокими. Один из шрамов пересекал позвоночник, второй был под лопаткой.
– Ты был военным? – решилась я задать вопрос.
– Да. И каскадёром.
– Шрамы с места участия в военных действиях?
– Не только.
Санта закинул мясо в разогретое масло и помешал его, накрыв глубокую сковороду крышкой.
– Иногда находиться на гражданке опаснее, чем на войне.
– Почему?
Лукас нахмурился и буркнул:
– Больше потерь.
Я опять командую себе притормозить.
Общаясь с этой девчонкой, я только и делаю, что хватаю себя за шиворот и говорю: «Полегче на поворотах, приятель!»
Я злюсь. На девчонку, волнующую меня слишком сильно.
Я же просто пришёл, чтобы трахнуть её и забыть. Поиметь и уйти.
Но вместо этого я забочусь о том, чтобы её хорошенькая попка находилась в тепле, спасаю от беглых каторжников и даже готовлю ужин на двоих.
Очень поздний ужин.
Внезапно я ловлю себя на мысли, что недавно смеялся над Майки, обзывая его каблуком.
Но сам готовлю ужин для едва знакомой девушки! Одноразовой девушки, как ни крути, ведь скоро она выйдет замуж за какого-то богатого и старого хрена.
Я опять закипаю беспричинной злостью.
Мэрайя не выглядит продажной сучкой, готовой сосать вялый член ради денег и благоустроенной жизни.