– Девятнадцать, – тихо ответила она.
– Девятнадцать! – я хлопнул в ладоши, словно дебильный клоун. – Девятнадцать, папа! Если я еще умею считать, то в это время у тебя уже была семья, законная жена и я, твой сынуля. Но ты нагулял с какой-то шлюшкой на стороне дочурку…
Я мотнул головой в сторону Кассандры и заметил, как вспыхнуло красным цветом ее лицо в ответ, и видел, как расплылись в довольной улыбке губы моей мамы.
О да, у меня появился союзник. Даже если я сейчас надену тарелку с пастой на голову своему папе и присяду сверху задницей, мама вступится за меня.
– Выбирай выражения, Роб! – веско проронил отец.
– Ты нагулял на стороне дочку и притащил в наш дом эту пигалицу спустя девятнадцать лет. В наш дом! В нашу семью. И ты заявляешь, что это моя сестра. Ты говоришь о семье, па? Ты просрал свою семью. Девятнадцать лет назад с ее мамашей! – я повысил голос.
Но громче моего голоса внезапно послышался грохот отодвигаемого стула. Кассандра пулей вылетела из-за стола и унеслась наверх.
В свою комнату, наверное? Прекрасно. Ее уже и поселили в нашем доме. Просто прекрасно.
Роберт
Мне было больно, но я заставил себя гнусно ухмыльнуться. Внутри все сердце покрылось трещинами. Мне было неприятно обижать малышку.
Пока неприятно… Надо привыкнуть делать ей больно. В следующий раз будет легче.
Но надеюсь Кэс хватило одного раза, чтобы проникнуться ко мне неприязнью и не видеть во мне желанного мужчину.
Папаша встал и расстегнул две или три верхние пуговицы на своей рубашке.
– Сейчас ты поднимешься к Кассандре и извинишься, Роберт, – заявил он.
– Ни хрена, па.
– Поднимешься. Извинишься.
Отец уже нависал надо мной, смотря разъяренно. Не думаю, что ему на самом деле интересна Кэс. Ему просто было неприятно, что я наплевал в его сторону и опустил авторитет главы семейства в глазах новоприбывшего домочадца.
– Мартин, не дави, пожалуйста, на Бобби. Ему нелегко! – мама попыталась образумить отца. – Нам всем нелегко признать, что…
– Заткнись, Анна! – рявкнул отец.
Мама побледнела. Я же был по-скотски рад представившемуся поводу.
– Не повышай на нее голос!
Я вскочил со стула, грудью наскакивая на отца.
Отец не уступал мне в росте и весе, он следил за собой. Поэтому он не отступил, просто усмехнулся и толкнул в грудь раскрытой ладонью.
– Сядь. Знай свое место!
Его приказ – это сорванная чека.
Граната рванула прямо сейчас, когда мой кулак сам прилетел прямо в челюсть отца. Я вложил много силы и злости в этот удар. Злость на ту правду, что узнал совсем недавно, и она просто взорвала мой мозг!
Отец отшатнулся, а сзади на моей шее повисла мама, что-то громко крича.