— Офигенно вкусная, – услышала я голос Мирона – он пробился до моего сознания, плывущего в неге удовольствия.
Не помню – сама ли я опустилась на колени, или Мирон так распорядился, но обнаружила я себя на коленях.
Перед ним.
— Хочу, чтобы ты мне отсосала, – его руки немного дрожат, когда Мирон быстро расстегивает брюки.
Под ними боксеры – их он просто стянул, открывая мне вид на перевозбужденный член. Головка блестит от влаги – раздувшаяся, бордовая, и я сглотнула слюну, ставшую вязкой. А затем просто приблизила свое лицо к его паху, и обхватила головку члена губами.
— Без нежностей, – прохрипел Мирон, и буквально насадил мою голову на себя.
Волосы стянуты его рукой, во рту солоноватый ствол, и я снова плыву – так хочу доставить Мирону то, что он доставил мне.
Отодвинулась от него, зафиксировала глубину проникновения, и снова вобрала в себя его член. Как же это кайфово – ощущать такую власть над мужчиной, чувствовать, как он дрожит, как пытается сдержать агрессивную похоть, чтобы не навредить, не быть излишне грубым…
Ласкаю языком ствол члена. Действую жестко, агрессивно – почти заглатываю его, вбирая как можно глубже. В горло, сглатываю, сдавливая его в себе – по лицу уже слезы текут, но мне плевать.
Как и Мирону.
Забылся, отпустил себя, и просто врубается в мой рот.
— Малышка, ты чудо, – сдавленно произнес Мирон, подавая бедрами мне навстречу.
У меня вырывается стон, и от вибраций в моем рту, Мирон зашипел. Мне дико неудобно – колени устали, челюсть тоже, рот широко открыт – природа щедро одарила Мирона. А еще мне великолепно.
И я с упоением позволяю ему ускориться, грубо вдалбливаться в мое податливое нутро. Горло уже болит, Мирон стягивает мои волосы все сильнее, он весь – напряженная пружина, и все здесь пропитано сексом.
— Да-а, черт, – простонал он, и в мое горло выстрелила густая, вязкая влага.
Её много, я сглатываю, и сглатываю, не выпуская Мирона из своего рта. Хочу получить все, что он мне даст.
Наконец, через минуту он мягко отстранился от меня, и помог подняться – колени затекли, и я облокотилась об стол.
— Я не был слишком груб?
Я со смущенной улыбкой покачала головой – мне было нужно именно это. Необузданность, страсть, грубость, агрессия, которая сменяется нежностью, которую я сейчас вижу в лице Мирона. И все же, я смущена – Боже, что мы устроили здесь? И как же хорошо, что никто не вошел.
И только я подумала об этом, как дверь открылась, и в кабинет вошел Руслан.
Лицо его сразу преобразилось, закаменело, едва он увидел, в каком мы с Мироном виде – не понять, чем мы занимались любому взрослому человеку невозможно.