Сползаю с дивана и медленно крадусь из комнаты. Тишина. Лишь послышался шорох сверху. Поднимаюсь по лестнице и подхожу к приоткрытой двери. Заглядываю.
Удар-удар… огромную грушу болтает на цепочке. Мужчина в шортах, с перчатками на руках. Капли пота на спине поблескивают.
Пф-пф… еще два удара.
Прячусь. Наблюдать за его тренировкой выше моих сил. Немного постояв, послушав, как он наносит удары бедной груше, спустилась вниз. Вошла в кухню. Подогрела чайник. Плеснула в кружку. Заглянула в кастрюлю с бульоном. Облизнулась. Но раз много нельзя, значит, нельзя. Хотя я не против еще поесть. Опускаю крышку на место и возвращаюсь в комнату. Расстилаю огромное пуховое одеяло, на котором спит Макар, у камина и укладываюсь, довольная подставляя лицо к теплу.
— Тише-тише, — слышится рядом. — Я перенесу тебя на диван, — чувствую, как мое тело обвивают руки.
— Не хочу, — шепчу и руки замирают.
— Что прикажешь делать? — спрашивает меня. — Оставить тебя здесь, а самому на диван перебраться? — его голос хрипнет, что заставляет меня взволнованно выдохнуть. Сердце за ребрами затрепыхалось, а непонятное чувство спустилось в низ живота.
— Останься со мной? — неуверенно предлагаю, понимая, что он не согласится.
Именно в этот момент я вспомнила, как его руки меня оберегали от кошмарных снов.
Он застывает. Я чувствую, как он думает. Готова уже признаться самой себе, что он никогда в жизни на это не согласится. Я поправилась и его забота закончилась на этом. Но…
— Ну смотри, — усмехается.
Но не ложится рядом. Я слышу, как что-то шелестит за спиной. А потом мне под голову подсовывает подушку и накрывает одеялом. Ложится рядом.
Сама себе улыбаюсь. Маленькая победа.
Меня притягивают к крепкому мужскому телу, пахнущему гелем для душа. А рука обвивает меня за талию. Мерное дыхание у самого уха разгоняет стадо мурашек.
— Я редко болею, — заговариваю, потому что под стук его сердца начинаю засыпать.
— Но метко, да? — раздается смешок.
— Я не умею плавать, — признаюсь.
— Это ты уже говорила.
— Когда? — сон тут же отступает. Прислушиваюсь к хриплым ноткам в его голосе.
— Когда бредила. Кошмары тебе снились, — замолчал на мгновение. — Просила тебя не отпускать, — заканчивает.
— Почти ничего не помню, — смутилась. Отчего-то запылали щеки. Может, от того тепла, что излучает камин?
— И ты выпытывала из меня имя, — в его голосе слышится улыбка.
— Да нет. Я вообще тихая и не буйная, — отшучиваюсь.
— Я заметил, ага. Особенно когда на меня ствол наводила. Сама тихоня, — тихие вибрации от его грудного смеха разносятся по моему телу. Так тепло и уютно становится. Хочется обнять его и заснуть в этих медвежьих объятиях.