* * *
Над потолком вяло вертелся вентилятор с тремя лопастями, на которые пытались усесться крупные зеленые мухи. Одной это удалось, и она довольно потирала лапками, поглядывая на своих менее удачливых товарок фасеточными глазками и наворачивая круги — один за другим.
Столики тут были высокими, рассчитанными на распитие пива и употребление местных деликатесов исключительно стоя. На каждом столике имелся пластмассовый стакан с салфетками, частью уже скомканными и запихнутыми обратно, и керамическая солонка с крошками от яиц, каплями томатного сока и крупной солью. Рядышком располагались пепельницы: курить тут было можно.
В углу какой-то крупнотелый дед пытался отломать голову таранке, состроив зверскую рожу и выпуская огромные клубы дыма из самокрутки. Недалеко от входа компания работяг цедила пиво из стеклянных бокалов и жевала котлеты в тесте, одновременно ковыряясь в жареной мойве.
Сапун решительно двинул к прилавку:
— Два "Дубровицких" и таранку, вон ту, со спинкой пожирнее. Гера, будешь таранку?
— Не-е-е, я есть хочу. Два беляша и что это у вас? Жареный горох? О-о-о-о, дайте.
Про жареный горох мне еще батя рассказывал. Не Герин — мой. Вместе с поллитром пива бонусом шла камса — мелкая, соленая, из бочки. Были те, кто предпочитал другую закусь — но камса была халявной, а потому мало кто отказывался. Сапун взял себе горсть рыбешек, прямо на бумаге, несмотря на то, что имел виды на таранку. А я не стал — будут потом пальцы рыбой вонять до второго пришествия!
Устроившись за одним из столиков, мы звякнули краешками бокалов друг о друга и присосались к пиву. Господи ты Боже мой, я скучал по этому вкусу! Мне как раз исполнилось восемнадцать, когда Дубровицкий пивоваренный завод выкупил "Хайнекен", обещая золотые горы и небывалый рост качества. "Дубровицкое" и "Днепровское" и без того пользовались в народе доброй славой, а у дубровчан и вовсе считалось дурным тоном и отсутствием всякого соображения — пить привозную жижу из алюминиевых банок и пластиковых "торпед", когда наш, местный пенный напиток — лучший в мире! Стоит ли говорить о том, что завод наш "Хайнекен" прикрыл, и "Дубровицкое" стали разливать в Бобруйске, из одной бочки с сомнительным "Бобровым". Приватизацию потом взяли под цепкий контроль, но завод заново так и не открылся. Так что попить настоящего дубровицкого пива мне удалось всего раз пять — и вот теперь, в прошлом, можно было наверстать упущенное.
— Гера, — Тимох вопросительно посмотрел на меня. — Ты же нашел бункер? Ты же говорил, что дело верное, нужно только карты посмотреть. Говорил — съездишь в Москву, подгонишь схему с немецкими укреплениями у Гончаровки. Дальше мы уж сами… А теперь — стал сливаться! А меня уже спрашивают о том, о сём…