— Я сошла с ума? Неужели Леви действительно саботирует меня?
— Ты не сумасшедшая. Если бы ты была, я бы тоже была. Гены и все такое. — Зная Рейке, я не нахожу это обнадеживающим. Совсем. — Но как бы сильно он тебя не любил, трудно поверить, что он саботирует тебя. Такой уровень ненависти требует столько усилий, мотивации и преданности, что это, по сути, любовь. Я сомневаюсь, что он так сильно переживает. Я думаю, что он просто ведет себя как яичко, а не активно помогает тебе. Именно поэтому стоит провести с ним спокойный, но твердый разговор.
Я снова вздыхаю. — Возможно, ты права.
— Вероятно?
Я улыбаюсь. — Скорее всего.
— Хм. Расскажи мне о парне-астронавте. Парень-астронавт симпатичный?
— Он милый.
— Оу.
Когда ложусь спать, я убеждена, что Рейке права. Мне нужно быть более твердой в своих требованиях. У меня есть план на следующую неделю: если к утру понедельника не будет прибытия моего оборудования, я собираюсь вежливо поговорить с Леви и сказать ему, чтобы он прекратил это дерьмо. Если ситуация будет ухудшаться, я пригрожу ему снова надеть платье. Оно явно было его криптонитом. Я готова стирать его каждую ночь и подвергать его этому до конца моего пребывания в Хьюстоне.
Я улыбаюсь потолку, думая о том, что в том, чтобы быть отвратительной, иногда есть свои преимущества. Я поворачиваюсь, и, когда шуршат простыни, у меня почти хорошее настроение. Осторожный оптимизм. У BLINK все получится, я в этом уверена.
А потом наступает понедельник.
Это началось с того, что Тревор, мой босс из NIH, захотел поговорить «как можно скорее, Би», что заставило меня застонать.
Нейронаука — относительно новая область, и Тревор — посредственный ученый, которому повезло оказаться в нужном месте, когда появились тонны должностей и возможностей финансирования в нейрологии. Прошло двадцать лет, и он завел достаточно связей, чтобы его не уволили — хотя я сильно подозреваю, что если бы ему дали человеческий мозг, он не смог бы указать на затылочную долю.
Я звоню ему, пока иду на работу, влажный утренний воздух мгновенно покрывает мою кожу липким слоем. Его первые слова: — Би, где ты с BLINK?
О, я в полном порядке, спасибо. А ты? — Вот-вот начнется вторая неделя.
— Но на каком этапе проект? — Он ощетинился. — Костюмы готовы?
— Шлемы. Это шлемы. — Кажется, это было бы легкой деталью для запоминания, раз уж мы изучаем мозг.
— Неважно, — говорит он нетерпеливо. — Они готовы?
Я так скучаю по нему. Не могу дождаться, когда BLINK сделает мое резюме потрясающим, и я смогу перейти на должность, которая не требует признания его существования. — Они не готовы. Прогнозируемый срок — три месяца. Мы еще даже не начали.