— Что?.. — начал было он, но Катути не дала ему закончить. Она подошла к сыну и положила ладонь ему на плечо.
— Послушай, выводи-ка лодку да свези наших гостей до моря.
— Чего-о?.. — протянул сын, поднимаясь с табурета и уставившись на мать. — Ещё что придумаешь? Эка хватила, до моря!
— А ну, не дерзи матери! — упёрла руки в бока Катути. — Делай что сказано!
— А с какой радости?
Женщина вздохнула.
— Послушай, — мягче сказала она. — Клянусь богами, в конце пути эти люди дадут тебе денег на вино, и, Исида свидетельница, это вино я не отниму у тебя!
Верзила хмыкнул, пытаясь скрыть довольную улыбку.
— Ну… Раз Исидой клянёшься… Пойду отвязывать.
— Я помогу, — живо поднялся Мена, которого крестьянка не осмелилась просить.
Мужчины вышли.
Агниппа со слезами на глазах взглянула на свою спасительницу.
— Как я могу отблагодарить тебя?.. — прошептала она.
— Не ты меня, а я тебя должна благодарить, моя госпожа, — серьёзно ответила женщина. — Если бы не ты, этот негодяй угнал бы нас с сыном в рабство.
— Нет… — покачала головой Агниппа. — Ты бедная, простая женщина, ничего не знаешь о нас. Тебе рассказали про ужасный заговор. Выдай ты нас, царица озолотила бы тебя… А ты рискуешь…
— Э-э, госпожа моя, — невесело улыбнулась Катути. — Над царями боги есть, и не всё в мире на золото меряется. Нешто я не понимаю, что все эти россказни о заговоре — выдумки от начала до конца? Невинное дитя и старик, который души в нём не чает! И заговорщики?.. Ох, вразуми твоих брата с сестрой светлый Гор… Нельзя так наветам верить! А я не могла поступить иначе, моя госпожа. Не могла — и всё тут. Пойдём.
— Погоди! — Агниппа со слезами благодарности смотрела на Катути. — Погоди… Я тоже могу награждать по-царски. Вот… — Девушка раскрыла сумку, и глаза Катути невольно расширились при виде драгоценностей, лежавших там. — Возьми! — Царевна протягивала своей спасительнице золотой браслет тонкой чеканки, украшенный редкими, прозрачными фиолетовыми аметистами. — За одни камни дадут сикль[2] золота.
— Царевна! — ахнула Катути.
Агниппа замотала головой.
— Твоя доброта стоит много больше! Прими это не как царский дар благосклонности, а как человеческий долг благодарности!
— Не могу, — покачала головой крестьянка. — Если меня будут обыскивать и, не дайте боги, найдут эту безделушку… Мне не поздоровится.
— А ты зарой его! Не в доме, а во дворе, Катути. А потом…
— А потом как я объясню, откуда у простой крестьянки взялось богатство? — снова улыбнулась женщина. — Нет, вам он нужнее. Оставь себе. И поспешим, поспешим, во имя богов!