— Постарайся не вспоминать об этом, — мягко сказал Эол.
— Ну… Просто, зачем тут Архитекторы?
Эол как раз заканчивал шов, еще пару секунд сосредоточенно работал после чего вылез из-под машины и устало вздохнул. Сев рядом с воспитанником, он снял с лица сварочную маску и громко шмыгнул носом.
— Плиомикон не дает ответов на все вопросы, Техей. Это хороший свод законов, надежный. Но старый.
— И что, получается что можно на ходу придумывать новые? — Техею это не нравилось, его возмущала подобная несправедливость.
— Хм, — Эол усмехнулся, потрепал мальчика по голове и прижал щекой к своей груди. — Правильно говорят, ты хоть в моих яйцах не сидел, но ты — мой сын.
— Эо-о-ол! — простонал юноша, пытаясь вырваться, но хватка взрослого, привыкшего к труду мужчины была слишком крепкой. И все же, такая ситуация и такие слова смущали молодого Техея. — Ну прекращай, все!
Эол сдавленно, по-доброму засмеялся и принялся настойчиво тыкать Техею под ребра, щекотать. Это было слабое место парня, и взрослый петрамант это знал. Мальчик засмеялся, пытался отбиваться, но Эол все не отставал:
— Революционер, ай революционер, а! — смеялся он. — Как Архитекторов свергать собрался, раз щекотки боишься, а? Отвечай, отвечай!
— Хва-а-атит! — сквозь смех кричал альбинос, извиваясь, и, наконец, выскользнул из рук отчима. — Маньяк!
Они оба засмеялись и сели, прислонившись к гусенице МТ. Под ними раскинулся вечерний пищевой цех, кое-где уже зажигались тусклые, приятно мерцающие в полумраке лампочки, а стеклянный купол над водохранилищем окрасился в цвет вечернего неба этой планеты — стал нежно-сиреневым, как плазменный огонек резака.
— Совсем тебе эта девчонка мозги запудрила, а? — улыбнулся вдруг Эол.
Техей, покраснев, отвернулся. Эол ткнул его локтем в бок, не прекращая улыбаться.
— Да ладно тебе, я ж и сам в этом кое-чего понимаю. Не скажу что я такой же бабник как наш вождь или дядя Ур, но были и на моем веку… — лицо Эола скривилось, голос он сделал нарочито мерзеньким, гиперболизированно-сексуальным. — …любо-о-овные похождения.
От того, как отчим при этом поигрывал бровями, поднимая то одну, то другую, Техей не выдержал и прыснул, а затем и полноценно, в голос засмеялся, что с ним случается крайне редко. От теплого, и вроде бы даже почти не печального смеха воспитанника, Эол и сам невольно улыбнулся.
— Я не знаю, Эол, — успокоившись, ответил наконец Техей. — Она ж меня убить хотела.
— И что? — мужчина усмехнулся, в уголках его глаз проступили хитрые морщинки. — Это делает ее менее красивой?
— Ну… — юноша замялся, подпер голову руками. — Не сказал бы.