— С этим все. Следующего давай, — произнес сержант.
— Удачи тебе. Семён Шумилов. — неожиданно добавил он, на прощание.
— Да, пошел ты. — огрызнулся парень выходя из кабинета.
Выйдя в коридор, паренек слегка замешкался, но был тут же легким толчком отправлен в нужном направлении и оказался в небольшой комнатке в которой находилось около полутора десятка пацанов, как и он задержанных и доставленных сюда во время облавы. Оглядевшись, он прошел сквозь расступающихся в стороны пацанов к довольно большому застекленному окну с толстой решеткой. Пристроившись на широком подоконнике возле сидящего там паренька, достал из глубокого кармана слегка помятую пачку «Герцеговины Флор», и достав из нее папиросу прикурил от небольшой бензиновой зажигалки, сделанной из патронной гильзы. Глубоко с наслаждением затянулся и выпустил дым в приоткрытую створку рамы, передавая зажженную папиросу своему соседу по подоконнику.
— Ну, что Лепёха, готов к труду и обороне? — Спросил он своего соседа, после очередной затяжки.
— А куда деваться-то? — вполголоса произнес тот. — Может стоит в Ташкент чухнуть, как раньше планировали? Говорят — город хлебный.
— Может и хлебный. И то не факт. В самом Ташкенте еще может и ничего. А вообще там просто жопа. Да потеплее, но ты не хочешь понять главного. Выловят там тебя запрут в сарай с баранами и будешь за кусок лепешки с утра до ночи хлопок собирать. До зимы. А зимой выбросят в степь подыхать. И это в лучшем случае, а то и просто прирежут, как барана, и собакам скормят. И оттуда не сбежишь. Там степь. Пустыня. На сотню верст, и ни единого колодца.
— Да ну нах? Но люди-то живут!
— Живут местные. А тебе на один чуб глянуть и сразу понятно становится — чужой. А чужие там только рабы.
— А как же Советская Власть?
— А нет ее там. И не будет никогда. Не расстраивайся, найдем место.
В этот момент приоткрылась дверь и разговор сам собою прервался. Сделав по последней затяжке, друзья затушили папиросу о подоконник и выбросив ее в окно спрыгнули со своего насеста и приготовились слушать вошедшего в комнату человека.
— Так граждане беспризорники. — Произнес знакомый нам сержант.
— …Жулики, тунеядцы, алкоголики. Песчаный карьер — два человека… — вполголоса продолжил Длинный, понятную только ему фразу.
— Выходим по одному и не торопясь занимаем места в воронке. И чтобы порядок был! Старшим назначается…
Сержант обвел взглядом помещение и увидев понравившееся ему лицо добавил:
— Семен Шумилов.
— А чё, я сразу. Чё, я на хвост кому наступил. Вон Блоху назначай, начальник, он у нас за атамана завсегда.