Дальше – больше. Поостыв и придя в себя, набравшись сил, кляня себя за свою минутную слабость и за то, что поступил не по-мужски, он задумал Её спасти. Любой ценой! Его крысиная логика, приобретённая и со временем упроченная раздумьями о смысле жизни, а особенно её цене на мусорных свалках окрестностей и на хоздворе его любимого Макдональдса подсказывала, что Она нуждается в помощи и что Она всё ещё там – ждёт не дождётся, когда Он вернётся за Ней, чтобы спасти. Здесь Он не ошибался. С трудом дождавшись на следующий день темноты, Он вернулся обратно. Без труда разыскал тот самый садик – шлейф запаха её молодых желёз, как дурманящие духИ витал до сих пор в воздухе, указывая верный путь к Ней. Но… Путь к Ней был отрезан закрытым окном. И тут, ужас отчаяния и горя, пополам с ревностью к Крысолову помутил его разум. Не напугал Его ни устрашающий вид Крысолова, ни даже направленный на Него пляшущий луч смерти. Каких сил Ему стоило держаться на той мерзкой и скользкой стене?! Каких сил Ему стоили попытки взломать эту эшелонированную оборону – последний оплот, отделяющий Его от Неё?! К сожалению, есть всё же на свете вещи, которые всё-таки могут остановить рвущееся от любви сердце. Обессиленный, Он подчинился судьбе. Значит – не она, судьба тоесть. Не суждено. Вот так, постоял Он недолго поодаль, понюхал какую-то дурманящую дикорастущую травку с продолговатыми зелёными листочками, успокоился и погружённый в свои мысли поплёлся с чувством исполненного долга восвояси в своё родовое гнездо возле госпиталя для ветеранов. К мамаше с папашей зализывать душевную рану и заодно перекусить тем, что сам не нарыл. Да, Он чуть было не забыл: a что там этакое-такое на днях Ему пискнула одна симпатичная рыжая разведёнка с соседней свалки, как бы ненароком, помахивая при этом своим хвостиком перед его мордой на недавней тусовке?..
Вот такая – полуфантастическая, полуреальная предыстория сложилась в моём воображении. Хотя, увиденное и прочувствованное скорее склоняло к реальности.
Время шло. Снедаемые страхом неопределённости, мои домочадцы избегали появляться на кухне. Так только, быстренько: что-нибудь разогреть на плите и бегом обратно не забывая закрывать кухонную дверь. Питался я за столом на кухне, особенно не задерживаясь там по объяснимой причине и так же быстро уходил, проделывая те же манипуляции с кухонной дверью. Я проявлял более ни менее бравый паритет невмешательства с Ней, а то что это была Она, – дAма тоесть, я уже не сомневался. И то, что Oна где-то здесь, рядом, у меня тоже не было сомнений – я потрудился на славу, заделывая все неплотности кухонного пространства. Дверь была всегда плотно закрыта. Деваться Ей просто было некуда. При этом, ни шорох, ни какой-то другой звук, по крайней мере в моём присутствии, ничем не выдавал Её наличия. Миролюбие и тишина притупляли бдительность. Меня даже уже стали одолевать сомнения в Её существовании, но шестое чувство вносило сумятицу в самоуспокоение.