Уже ближе к четырём по просьбе отца приезжает Игнат. Он первым делом крепко меня обнимает, а затем коротко целует в губы. Заглядывает в глаза, всерьёз спрашивая, как я себя чувствую.
– Что за нелепый вопрос? – раздражаюсь всё сильнее. – Я сбила человека, Игнат! Человека, слышишь?
– Агрессировать не надо, Арин, – недовольно хмурится, запуская двигатель.
Вымученно выдыхаю. Он-то не причём естественно, но сейчас меня правда лучше бы вообще не трогать. Скверный характер в такие моменты я демонстрирую во всей красе.
– Виктор Сергеевич всё разрулит, не пыли. А если понадобится, я и свои связи подключу.
Голос – ровный и спокойный. Будто он на сто процентов уверен в том, что говорит. В принципе я тоже всегда считала, что не существует проблемы, которую не способен решить мой отец. Но нынешняя ситуация…
– Это статья и тюрьма! – озвучиваю то, от чего мороз ползёт по коже.
В своём богатом воображении я уже в красках нарисовала и суд, и камеру.
– Арин, – Игнат поворачивается ко мне и вскидывает бровь. – Ну какая тюрьма?
– Обыкновенная! Я, чёрт возьми, убийца! Понимаешь ты или нет? – хрипло ору на всю машину.
– Да погоди ты! Может этот поломанный ещё оклемается. Молодой организм, все дела, – равнодушно жмёт плечом и смотрит в боковое зеркало перед тем, как обогнать плетущуюся впереди камри.
– Оклемается? – качаю головой. – Он не дышал. Люди сказали, что пульса не было.
– Люди… мало ли, что они болтают! Не нагнетай раньше времени! – цокает языком. – Из больницы ещё не сообщили, что сбитый тобой парень умер.
Отворачиваюсь к окну.
Меня бесит тот факт, что Ахметов ведёт себя так, будто ничего страшного не произошло.
– Как вообще эта нелепость с тобой приключилась? Ты его не заметила, что ли? – расспрашивает о подробностях ДТП таким тоном, словно решил узнать погоду на завтра.
– Не хочу опять по новой рассказывать. Я устала, – отрезаю сухо, давая понять, что на откровенный диалог не настроена.
Не готова разговаривать на эту тему ещё и с ним. Молчу какое-то время, уставившись на свои подрагивающие ладони. По-хозяйски открываю бардачок и забираю оттуда пачку дорогих сигарет.
Игнат без комментариев передаёт мне зажигалку. Сам-то он в своей машине никогда не курит и другим этого делать не позволяет, а я вот, не спрашивая, опускаю стекло и нагло затягиваюсь до сладкой рези в лёгких. Блаженно закрываю глаза. Сейчас меня меньше всего заботят его загоны по поводу отсутствия запаха табака в салоне. Эту мою маленькую шалость суровый и непреклонный Ахмет стерпит. Пусть и сквозь зубы, неохотно, но стерпит…