Папа после аварии изменился и стал все больше уходить в себя, в свои мысли. Но он находит в себе каплю иллюзорной весёлости, расспрашивает про первый учебный день и внимательно слушает мой короткий рассказ.
Я сообщаю, что все прошло хорошо и что теперь у меня есть подруги.
«Вот и умница» – бросает папа и в машине снова повисает гробовая тишина.
* * *
Больница стала мне вторым домом. Здесь по вечерам меня можно встретить каждый день. В последнее время поведение брата меня сильно настораживает, и я не могу оставаться спокойной, зная, что с ним не все в порядке.
Мама с папой разговаривают в коридоре с лечащим врачом Богдана, поэтому к нему в палату я прохожу одна.
– Привет, ну как ты? – слегка улыбнувшись, спрашиваю я и присаживаюсь на стул рядом с его кроватью.
– Никак.
Богдан скользит по мне безразличным взглядом.
Я выдыхаю с шумом и стараюсь унять дрожь в голосе и запихнуть поглубже слезы. Не хочу показывать, что мне хреново. Я думаю, ему сейчас это меньше всего хочется видеть.
Я начинаю бодро говорить:
– Через две недели тебя переводят в реабилитационный центр. Врач уже тебе сказал?
В ответ напряженная тишина. Я перевожу дыхание и продолжаю говорить:
– Там будет специальное оборудование для таких, как ты…
– Для таких, как я? – отмирает вдруг брат. – Ха, ты уже выделяешь меня в отдельную категорию людей? А может и вовсе «нелюдей», а? Может ты хотела сказать «овощей» да только побоялась меня зацепить?
– Что ты несёшь? Богдан, перестань. Я совсем не это имела в виду. В центре будут тренажёры и квалифицированные врачи. Ты сможешь заниматься и разминать свои ноги. Это поможет тебе…
– Хватит! – резко обрубает меня брат. – Ну не смеши меня, Кир! Сколько уже можно? Ты хоть себя слышишь?
– Слышу! И я хочу помочь тебе, понимаешь?
– НЕ НА ДО! Так ясно?
– Нет, не ясно. Объясни для тупой! Объясни, почему ты сопротивляешься лечению? Врач сказал, ты не выпиваешь все лекарства. Ты пропускаешь таблетки. Как ты это объяснишь? А?
– Зачем, если они не помогут. Эти пустышки. Да, я не пью лекарства. Так я хоть чувствую боль и понимаю, что я все ещё живой человек, а не мешок с потрохами.
– Богдан, ты должен лечиться! Ради нас всех! Ты же видишь, мы навещаем тебя каждый день, мы переживаем за тебя! Это ты совсем не ценишь?!
– Можешь не навещать, я освобождаю тебя от столь тягостного бремени, – сквозь злую усмешку бросает брат.
Из моих глаз рвутся слезы. Но я держусь. Черт возьми, мой брат просто сбрендил!
– Ты невыносим! Почему ты так? Почему ты так с нами поступаешь? Мама себе место не находит.
– Почему? – усмехается он.