– Соболев, черт возьми, замолчи! Прекращай так со мной разговаривать? Это уже слишком! Я не мама, я не стану это терпеть! – взвинчено прикрикиваю на него.
– Не терпи, – мазнув меня холодным взглядом, бросает брат.
– Богдан, я твоя сестра! Я люблю тебя, придурок. На кого ты стал похож? Я молюсь, каждую божию ночь. А ты?! Ты просто бесишь меня, ясно!
– Кира-а-а, очнись уже… Сказки только в твоих книжках дебильных! Чуда не произойдет, сколько ни молись! Лучше займись чем-нибудь полезным. Там парня найди, или пиши свои стихи. Не молись. Прекращай херней маяться. Я не встану и буду вечным грузом в вашей жизни. Хотя… может вам повезет, и я скоро сдохну. Наконец, перестану вас бесить своим присутствием.
– Богдан. Завтра папа отвезёт тебя в другую больницу, и там ты начнешь заниматься. Все наладится, все наладится, понятно! Я устала это повторять, как попугай.
– Не повторяй, зачем ты вообще приехала. Я же сказал, мне никто не нужен. Не хочу видеть твои глупые слезы. Мне ещё хуже от них.
Я сильно от злости сжимаю зубы и так резко встаю со стула, что тот с грохотом на всю палату падает на пол.
– Ну и пошел ты к черту! – выкрикиваю яро.
Мне больно. Но не только от его слов. Я уже привыкла к ним. Мне больно за него. С таким настроем, как у него, точно успехов не добиться. Он банально не хочет пить лекарства. Что же можно говорит о физической нагрузке? Все это безутешно, все тщетно. Все мамины и папины старания, все наши попытки… Все напрасно. Все бессмысленно, он сам не хочет выздороветь.
Я решительно порываюсь к дверям, чтобы уйти. Последний раз смотрю на брата: на его профиль, на упрямый подбородок, на стиснутые в тонкую линию сухие бледные губы.
Внезапно внутри меня будто рушится безжалостно стена самообмана. В голове проскальзывает мысль. Та самая заветная, которая долгое время точно свербила, жила внутри меня и грызла совесть.
Я виновата… А ведь так и не попросила у него прощения. Нужно сделать это прямо сейчас, иначе свихнусь.
– Богдан, прости меня… – смотрю на него сквозь туман слез. – Это я во всем виновата. Я виновата в аварии. Если бы не мой дебильный характер, ничего бы не произошло. Все из-за меня. Мне так жаль. Прости меня, если сможешь… – последние слова говорю с горьким всхлипом и резко дёргаю на себя ручку двери.
– Кира, стой! – кричит брат, но я сильно шарахаю дверью и убегаю.
Несусь по светлым коридорам больницы, не замечая никого вокруг. Только глубокий запах лекарств чувствую носом и продолжаю бежать. Боль оглушает меня. Страшнейшая догадка бьёт прямо в сердце, оно рушится, падает вниз.