– Ну тише, кыз, тише…
Стоит женщине произнести эти слова, как я бросаюсь на ее колени, утыкаюсь в них лбом и шепчу:
– Я ему не нужна. Не нужна…
– Ты слишком молода, милая, горяча, поплачь, тебе полегчает.
– Он сказал, что отпустит меня. Сказал, что Айдарова посадили…
– Успокойся. Дай Гуну время. Он слишком долго шел к своей цели. Палач уничтожает своего врага, рушит его мир по кирпичику, взрывая и лишая… Он ждал этого целую жизнь... Прислушайся к старухе. Молодость порывиста, а иногда нужно иметь силу, чтобы отпустить...
– А я, Рения, как же я? Тоже всего лишь кирпичик в его агонии мести?!
Внезапно с силой сжимаю сухие руки женщины.
– Скажи мне, что значит “Алаайа”? Прошу тебя. Так звали его любимую, да? На которую я похожа, которую он потерял?!
Отрицательно качает головой.
– А что тогда?!
– Переводов много, я не знаю, почему он так тебя зовет… Это слово обозначает многое. Говорят, оно приносит счастье его владельцу. Что значит для Гуна, я не знаю…
– А может, и ничего не значит, ведь так? Это нечестно! Нечестно! За что?! За что мне это?! Сначала отец не видел меня, теперь и мужчина, которого, которого я… полюбила…
– Ох… девочка моя…
Рения обнимает меня за плечи и целует в макушку.
– Дай ему время. Мужчинам часто нужно понять себя. Я помогу тебе собраться. Уходи отсюда.
Поднимает мое лицо и смотрит прямо в душу.
– Если ты для него что-то значишь, он придет за тобой… Такие, как Тургун, свое из-под земли достать могут. Уходи. Поверь старухе.
– Он сказал, что не нужна ему больше. Все ради мести…
Поднимает руку и заставляет замолчать.
– Время, кыз, величайший судья. Терпение, девочка, это благодать. На все воля Всевышнего… Гун придет, если такова его судьба, раненое сердце исцеляет только чистая любовь и лучик доброты…
Киваю, хотя не совсем понимаю слова женщины. Не знаю, права ли она. Иду в ванную и умываюсь, один раз, второй, третий, холодные капли смешиваются со слезами, долго держу руки под струей, до онемевших пальцев.
В груди, там, где сердце, жжет. Сильно. Но в какой-то момент чувства просто исчезают. Может, так сказывается откат от переживаний.
Странно. Меня отпускают, но я не хочу уходить. Отмахиваюсь от глупых мыслей и заставляю себя улыбнуться. Получается не слишком хорошо. Наконец, выхожу в спальню.
Не глядя надеваю первое, что попадает под руку.
– Давай помогу собрать твои вещи.
– Не нужно. Я не возьму ничего.
Вскидывает брови в удивлении.
– Но как же? Все специально для тебя куплено и…
– Не хочу. Не возьму, чтобы ничего не напоминало о нем.
И стоит только отвернуться, как я слышу тихий шепот за спиной: