– Не советую меня шарахаться.
– Как-то оно само собой получается. Может, это нормальная реакция в сложившейся ситуации, не находишь?
Каким чудом мне удается говорить столь язвительно, я сама не знаю, тело начинает дрожать, пальцы левой руки намертво вцепляются в полотенце, накинутое на плечи, держат его под горлом.
Опускает взгляд, смотрит на мою руку, которая сжалась в кулак, я его сейчас сама разжать не смогу.
Заставляет меня отступать мелкими шажочками, буквально схожу с ума в ожидании страшного выпада, который непременно должен последовать.
Все волоски на теле встают дыбом от гнетущего молчания и вынужденного затишья перед бурей.
Вопросов в голове пролетает тьма. Что он сделает? Зачем ему я вообще? Какая месть?
Ответов нет.
Раскосые глаза прожигают мои пальцы, сжавшие полотенце, наклоняет голову к плечу. Дышу шумно. Грудь поднимается в такт с рваными вдохами. И от понимания, что я у него как на ладони, меня опутывает смущением.
Скользит, опускается к голым коленкам. Прищуривается, а я с трудом заставляю себя не переминаться с ноги на ногу, Монгол смотрит на шрам на моей коленке.
– Я была резвым ребенком, отметин падений много, – почему-то оправдываюсь.
Именно моя неидеальность вызывает слишком ярый интерес.
Скользит взглядом дальше и останавливается на моих поджатых пальчиках на ногах, которые я вонзила в мягкий ворс ковра.
– Алаайа.
Опять это странное обращение. Слово, пропитанное чувственной тягучестью. Пауза и оглушающее:
– У шакала отменный вкус.
И столько ненависти в этой рубленой фразе, что мне до чертиков становится страшно. Чувствую себя сидящей на аттракционе со смертельным исходом, будто я не пристегнута, лечу навстречу неизбежности и ничего не могу с этим всем поделать. Жизнь сделала кульбит, а я не успела сгруппироваться.
И как подтверждение следует приказ:
– Откинь полотенце...
Отрицательно машу головой. Кивает в знак того, что понял меня. В два шага приближается. Накрывает мои ледяные пальцы своей пятерней, легко выдирает из моих заледеневших пальцев махровую ткань, которую я накинула, чтобы прикрыть плечи.
Лишает одного слоя самодельной одежды. Чуть отстраняется, ловит меня за руку и смотрит в глаза не мигая.
Чувствую, как капля падает с мокрых волос и скользит по шее к ключицам, затем вниз. Монгол отслеживает путь капельки страшным, диким, до безумия порочным взглядом и словно натыкается на мое колье…
Жилы на шее вздуваются, ноздри трепещут, когда цедит вопрос:
– Подарок женишка?
Глаза у него темнеют, взгляд становится по настоящему страшным.
– Да… Это колье – его подарок, если можно так сказать…