Прищуривается. Высокий, мощный, атлетически сложенный. Со стальными канатами мышц. Одно его решение, приговор, который вынесет, и я сорвусь вниз, разломаюсь на тысячи осколков и больше никогда не буду прежней.
А еще в вдогонку летит идиотская мысль, что возненавижу этого мужчину, больше не смогу испытывать те чувства, которые начинают зарождаться во мне.
– Хорошо, Алаайа…
Тянет ко мне руку, а я застываю, затихаю, просто смотрю во все глаза в лицо мужчины с надеждой, той самой последней толикой, которая не желает умирать, которая верит в лучшее, но Монгол лишь ведет пальцами по моему плечу к ключицам, пока у меня по телу рассыпаются искорки.
– Будь по-твоему, Ярослава… – проговаривает совсем глухо и я жмурюсь, не хочу видеть ничего больше, кажется, что где-то вдали слышно, как подобно стеклу бьются все мои надежды, все мечты.
Слеза скатывается по щеке из-под прикрытых век, делаю последний вдох, прежде чем меня погребет под тягучим саваном бушующего океана. Дышать становится трудно, я задыхаюсь, как если бы действительно тонула и шла на дно к черным беспросветным глубинам с привязанным к шее булыжником.
– Алаайа…
Короткий выдох совсем близко и сильные руки будто смыкаются на моей шее.
Ну вот и все. Проскальзывает в голове мысль, и я замираю, ожидаю всего, что только можно, но совсем не того, что происходит далее…
Мужские пальцы ощупывают несуществующую застежку, которую невозможно открыть, затем проскальзывают под колье, обхватывают его с двух сторон, отдаляя украшение от моей кожи.
Чувствую, как костяшки мужских кулаков царапают кожу, а затем удавка на моей шее натягивается.
Распахиваю глаза, прикладываю ладонь к ключицам, но там, где секундой ранее тяжким бременем ощущалось колье, сейчас пустота.
Смотрю в шоке на Монгола и вижу в его руках два золотых куска, зажатых в широких ладонях.
Он снял ошейник…
Он освободил меня…
– Минус удавка на шее.
Чувства переполняют. Не могу больше выдерживать такой накал, прикрываю глаза и опускаю голову.
– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, Ярослава.
В голосе все та же сталь, выполняю приказ и смотрю в раскосые глаза с вызовом.
– Ты хочешь моей благодарности?!
Вскидывает бровь, опять этот ироничный нагловатый взгляд.
– Как вариант.
– Ее не будет. Ты снял одну удавку, а вот свою петлю затягиваешь на моей шее с каждой секундой все сильнее.
Улыбается так, что у меня душа в пятки уходит, кивает, будто соглашается с моими доводами. Глухой звук украшения, упавшего на пол, оглушает, а уже в следующую секунду Монгол притягивает меня к себе, дергает так, что я ударяюсь о литую грудь, волосы падают на глаза, отбрасывает их и собирает в кулак на затылке, болезненно, заставляя шипеть и царапаться.