– Приветствую, Кристина, – мужчина за пятьдесят подходит к моему столу и усаживается на стул, на котором пять минут назад сидели по очереди студенты.
– Здравствуйте, Виталий Матвеевич, – киваю утвердительно головой. – Что-то случилось?
– Тут такое дело, – вздыхает, смотрит мне в глаза, делает невинное лицо и выдает: – Короче, Иванова, через три недели надо лететь на конференцию во Владивосток.
– А я-то тут причем? – удивленно смотрю в ответ, даже немного забывая о своих недавних переживаниях. – Я в мае летала в Прагу, так что свою норму на этот год выполнила. До следующего мая даже не подходите с подобными предложениями.
– Кристиночка, выручай, – Виталий Матвеевич прижимает руку к груди в области сердца и закатывает глаза. – Ты у нас молодая, самая перспективная, к тому же тема твоя любимая – «Новые методики проведения аудита крупных предприятий».
– Не поеду, – мотаю головой. – Даже не просите.
– Иванова, выручай, – завкафедры повторяется и даже ложится грудью на стол, чтобы приблизить свое лицо к моему. – С меня любая помощь. Блин, ну не Скворцову же посылать с её вечным занудством. Или прикажешь мне престарелую маразматичку Блинову отправить с докладом про новейшие разработки в сфере аудиторских проверок?
Вот всегда он так – не стесняется в выражениях, периодически высказываясь в довольно грубой и резкой форме. Но исключительно наедине, чтобы не дай Бог наши престарелые, как завкафедры их назвал, маразматички об этом узнали. Тётки они, конечно же, хорошие, но мозгами остались еще в советских временах, не желая подстраиваться под нынешние реалии.
– Краснокутского пошлите, – щелкаю пальцами, поднимая обе брови вверх. – Молодой, перспективный, – усмехаюсь своей проницательности. – Куда уж мне до него.
– Наш любимый зануда, – Виталий Матвеевич делает паузу, а я смеюсь над очередной формулировкой, – уже занят. Через две недели летит с докладом в Мюнхен. Кстати, немцы предлагают ему работу в каком-то университете. Боюсь, не то что по срокам во Владик не успеет, как бы навсегда не остался в Европе. Не знаю, как до сих пор еще трудится в нашем университете. С его-то мозгами.
– Все равно не полечу, даже не уговаривайте.
– Эх, Иванова, – мужчина встает и кривится. – Никакого сострадания в тебе нет, – разворачивается и идет к двери, на ходу ворча себе под нос: – Свалились на мою голову со своей конференцией. Кого я им пошлю?
Улыбаюсь, провожая взглядом начальника, но тут звенит звонок, и аудитория начинает заполняться студентами. А моя нервозность вкупе с паникой возвращаются, продолжая меня терроризировать.