– Кристина Николаевна, можно? – улыбается девушка, глядя, как я продолжаю доставать свои вещи из стола.
– Заходи, – отвечаю негромко. – Только не знаю, чем могу помочь, – наконец-то поднимаю глаза вверх, глядя на изумленную Оксану.
– В смысле? – та замирает посреди кабинета с широко открытыми глазами, прижимая бумаги к груди.
– Именно в том, о котором ты подумала, – расплываюсь в улыбке, усаживаюсь в кресло и достаю чистый лист бумаги. – Я увольняюсь. Если Николай Михайлович поинтересуется моим мнением насчет нового начальника аналитического отдела, в чем я очень сомневаюсь, то буду рекомендовать тебя.
Беру ручку и начинаю писать шапку заявления. Девушка некоторое время молчит, после чего произносит:
– Кристина Николаевна, я надеюсь, вы сейчас шутите?
– Отчего же? – отрываюсь от написания и поднимаю глаза. – Очень даже серьезно. Мы с генеральным директором разошлись кардинально во мнениях, поэтому придется мне уйти. Ты же понимаешь, он-то уволиться не может, – усмехаюсь я своей дурацкой шутке, однако моя подчиненная ее не оценивает, продолжая стоять посреди моего, теперь уже бывшего, кабинета с кислой физиономией.
Правда, через пару секунд резко разворачивается и вылетает в коридор – а я до последнего надеялась, что разговора с отцом можно будет избежать.
Не судьба, видимо, вечно мне не везет.
Заявление написано, вещи собраны, и я встаю со своего рабочего места. Даже, помнится, кресло сама себе выбирала, покупая именно тот размер, который хотела сама. Как же давно это было – столько времени прошло. Не знаю точно, буду ли скучать или нет по своей любимой аналитике, но пока настроение на нуле, мысли хаотично кружатся в голове, и я никак не могу сосредоточиться на том, все ли вещи собрала. Второй раз возвращаться не буду, даже если что-то забуду.
Вешаю сумку на плечо, беру со стола свое заявление и задвигаю кресло – как раз успеваю сделать один шаг, как дверь распахивается без стука, и в кабинет входит отец. Принесла его нелегкая, все-таки не избежать мне нравоучений, как бы я ни хотела это сделать.
– Бежишь, как крыса стонущего корабля? – останавливается посреди кабинета, засовывает руки в карманы и смотрит мне в глаза.
– А твой корабль уже тонет? – не совсем дружелюбным тоном интересуюсь, временно замирая на месте.
Ни тебе «здравствуй, доченька», ни «как твои дела, дорогая» – ничего, что бы показывало его хорошее настроение и принятие моего выбора. А значит, будет тяжело сейчас.
– Я так понимаю, – игнорирует мой вопрос отец, – ты увольняешься, – кивает головой на мою руку с листом бумаги.