Тем временем из университета начинают выходить студенты и увидев зрелищное представление останавливаются, чтобы поглазеть.
– Серебрякова, давай сгоняю за клей моментом? А? Заклеим и будут как новые! Чё молчишь-то? Разве не смешно? Зашквар! – издевается одногруппник.
Смешно? Разве мне может быть смешно? Мне так ужасно не было очень давно. Наверное, с того случая, как я решила пойти работать ещё будучи школьницей.
Однажды я перебирала грязные вещи, чтобы постирать. Искала Маришкины колготки. Нашла. И впала в такой ступор, что закружилась голова. Марина сшила две колготины посредине. Колготины эти были от разных пар колготок. На мой вопрос почему она это сделала, сестра просто ответила, что уже месяц назад попросила купить бабушку новые, так как все ее порвались, и ей стыдно переодеваться в школе. А бабушка все не покупала. И тогда Марина отрезала старые рваные колготины, а хорошие, без дырок сшила и получились колготки. В тот день я впервые заняла деньги у подруги и купила ей колготки. А позже стала подрабатывать.
Я ловлю на себе косые взгляды. Чужие и злые как мне кажется.
– Ой, Секондхенд? Снова она, – слышу приторный женский голос со стороны, где располагается Семён.
Меня бросает в жар. Так безумно сильно я наверняка ещё никогда не краснела. Позор на весь институт. И Семён здесь. Он точно все видит и слышит… И смотрит… Я знаю.
– О! Секондхенд! Серебрякова, улетное погоняло! – снова говорит Песков.
– Чего за херня? – слышу голос и самого Семёна. Боже, под ложечкой ощущаю неприятный спазм.
Чувствую его взгляд. Но так не хочется смотреть. Обещала сама себе не смотреть в его глаза. И тем более сейчас, когда так сильно опозорена перед всем институтом.
Все вокруг громко смеются. А мне даже помощи попросить не у кого. Аллы рядом нет. Трясет сильно. Зубы скрипят.
И шага не могу сделать, чтобы уйти. Да и как я пойду по грязным лужам почти босиком? Губы начинают дрожать. Моргаю глазами, чтобы прогнать слезы.
– Ладно чё ты, я же пошутил, – говорит Андрей, видимо заметив мое предобморочное состояние.
Я вижу резкое движение сбоку и все-таки поворачиваю голову.
Семён быстрыми широкими шагами идёт к нам. Лицо спокойное, но во взгляде бушует ярость. Не успеваю сделать вдох, как он подлетает к Пескову.
– Урод, – грубо бросает и бьёт Андрея по лицу.
Песков совсем не ожидает такого поворота. Он падает на землю. Шоколадка летит в сторону. А я ахнув зажимаю рот ладонью. Вокруг воцаряется полнейшая тишина. Смешки в миг прекращаются.
– Ты чё, дебилоид? – скрипучим от боли голосом ревёт Андрей.
На секунду мне становится его жаль. Боже мой, у него нос в крови. Меня начинает трясти еще сильнее. К лицу подступает пот, а к горлу тошнота.