Едва ли я мог понять, о чем он говорит, но все-таки занялся разведением огня в небольшой промерзшей печке, потому что понимал, что сжевать сырую рыбу старик едва ли будет в состоянии.
Это мне, как медведю, достаточно было поймать свою добычу, чтобы поесть.
Мне не нужен был огонь, соль, столовые приборы, как людям
Я уже даже и не помнил, когда в последний раз ел в обличии человека, а не белого медведя.
– Но пока твоя душа здесь, тело должно получать хоть что-то из еды, – отозвался я наконец, чувствуя себя очень странно и впервые настолько скованно, потому что отчетливо ощущал взгляд невидящих глаз на своем затылке.
– Ведь ты пришел ко мне не ради этого, сын?
– Нет. Но теперь я рад, что захватил с собой эту рыбу.
Для меня не было проблемой ударить камнями так, чтобы пошли искры.
Сложнее было не сломать эти самые камни.
Еще сложнее было найти достаточно сухие ветки, которые могли бы удержать огонь и разгореться.
– Расскажи мне все, что в твоей душе. Об этой девушке, что не дает тебе покоя.
Я уронил камень, ощутив холодную дрожь на коже от услышанного, пытаясь успокоиться и согласиться с тем, что старик поразил меня этими словами.
– Как ты понял про девушку, Видящий?
– Ее запах я чувствую на твоей коже. Ты касался ее не так давно.
Ошарашено моргнув, я все равно пытался мыслить здраво, логически и не поддаваться лишним эмоциям, хотя их было слишком уж много.
– Ты влюблен, медведь. И не знаешь, что с этим делать.
– Я не хочу с этим ничего делать, – упрямо и твердо отозвался я, не оборачиваясь и продолжая заниматься огнем.
– Тебе больно.
– И сладко.
– Тогда зачем тебе я?
– Научи меня, как сделать ее своей и не стать предателем для своего рода, который попытается убить и ее и меня.
Видящий издал отрывистый звук, похожий на смешок.
И мне это не понравилось.
– Это настолько смешно для тебя, старик?
– Нет, сын. Я вижу, как ты меняешь звезды на небосклоне, вырывая их голыми руками, и думаю, что силы твоей крови хватит, чтобы перекроить весь небосвод.
Я нахмурился, подув на зарождающийся огонь, и ответил не сразу.
– Сила не в крови, а в душе.
Старик тихо рассмеялся, но закивал головой в согласии, вдруг потянувшись вперед, чтобы хлопнуть меня по плечу своей почти невесомой худой рукой.
– Это будет сложно, сын.
– Пусть будет! Я хочу сделать ее своей женой!
Видящий молчал долго, замерев и перестав двигаться, что в какой-то момент мне даже показалось, что он просто уснул, но когда он заговорил, я понял, что старик обдумывал свой ответ.
– Скажи мне, медведь, ты знаешь, почему наш великий Праотец запретил своим детям, берсеркам, подходить к человеческим женщинам?