Я упала на лед спиной, не сразу сообразив, что нужно сгруппироваться и попытаться подняться.
Слышала только, как Самир что-то закричал, явно не разделяя того, что сделал его соратник по оружию, вот только кинуться ко мне не успел, потому что его оглушили прикладом ружья по голове, отчего мужчина потерял сознание, рухнув по другую сторону от меня.
Почти у лап медведя, который отчего-то не нападал, а рычал, прижавшись ко льду, словно сам пытался спастись.
Нет, медведи никогда не вели себя так рядом с людьми.
Никогда.
Я едва смогла перевернуться набок, судорожно хрипнув от паники, когда снова раздались выстрелы и крики, оттого что неожиданно, словно сотканный из тьмы и звезд, явился еще один белый медведь.
Огромный!
Настолько огромный, что я только охнула, округлив глаза и задыхаясь, потому что сердце заколотилось, разгоняя по венам жар. И ужас.
Морда этого медведя была настолько велика́, что он в буквальном смысле вырывал ружья у обезумевших от страха мужчин, ломая их клыками, словно спички.
Он казался каким-то нереальным!
– Туунбак! – завопил кто-то, а я всхлипнула, ощущая силу и мощь этого создания даже под толщей специальной одежды, которая не подпускала ко мне холод.
Мужчины поняли неладное куда быстрее меня и попытались сбежать, но безуспешно…
Медведь настигал их одного за другим, сбивая с ног, и убивал одним ударом лапы, оставляя на льду жуткие кровавые потеки и брызги.
Он просто наступал на мужчин, ломая разом кости черепа.
Или позвоночника.
И от этого жуткого хруста, которым прерывались вопли, во мне росла тошнота и паника, настолько большая, что я не была в состоянии подняться на ноги, чтобы… бежать?
Разве от демона можно было спастись?
Я так и лежала на льду, глотая желчь и крики, когда под звездным небом разлилась тишина, потому что четверо браконьеров были убиты.
Расплющены по вековым льдам, оставив на лице страх и удивление в тускнеющих глазах, где все еще был ужас, но уже не было жизни.
Осталась только я.
И Самир, который до сих пор был без сознания и потому не видел происходящего.
Едва ли это создание можно было назвать медведем, и теперь, едва дыша, я смотрела распахнутыми глазами, как он обернулся к нам, дыша тяжело и хрипло.
Да, он был с белоснежной шерстью и медвежьей мордой. С черным носом и круглыми ушками-пельмешками, как у всех белых медведей… но под этой шерстью я отчетливо видела проступающие тугие мышцы.
Его широкие лапы были в крови, которую он оставлял следами на льду, когда стал приближаться, дыша так странно и иногда фыркая, словно пытался вытолкнуть из себя запахи.