– Что? Вы уверены? Посмотрите еще раз, недавно же все было хорошо, – хватаю ее за руку, не соображая до конца, что творю.
– Девушка, плод перестал развиваться. У вас замершая беременность. Мне жаль.
– А как же? А что делать? – беспомощно спрашиваю, пока смотрю перед собой. – Что делать?
Сажусь на кушетку и поднимаю голову. Врач пожимает плечами и вытирает руки.
– Напишу заключение, вам нужно будет к врачу. У меня другие пациенты.
Закусываю губу, пока пытаюсь не разреветься прям здесь.
В голове не укладывается. Как это возможно?
Дрожащими руками вытираю живот, беру бумажки и на ватных ногах выхожу из кабинета.
Прислоняюсь к стене, не в состоянии даже отойти от кабинета, и из меня вырывается скулеж.
– Леля, – до боли знакомый голос становится последней каплей, и внутри взрывается снаряд боли.
Прикусываю костяшку пальца, впервые обращая внимание, что в коридоре на удивление тихо. Но я уже не могу остановить поток слез.
– Лель, – ко мне подлетает запыхавшийся Макс и хватает за плечи, – ты почему мне не позвонила?
В ушах шум такой, что я с трудом слышу его взволнованный голос.
– Ален, – он заглядывает в глаза, – что случилось, малыш? Как ребенок?
– Нет ребенка, Макс.
– Что? – он хмурится, поднимает мое лицо. – Что значит нет?
– То и значит! – выкрикиваю, пытаясь его оттолкнуть. – У меня замершая беременность.
Непонимающий взгляд разрывает сердце на клочки.
Ну зачем ты мне делаешь больнее, Макс? Мне итак сейчас хочется умереть. Прям здесь посреди больничного коридора.
Я не могу тебе такое сказать, потому что сама не верю.
Еще вчера я принимала ту мысль, что внутри меня малыш. А сегодня мне сказали, что малыш уже не растет.
– Ален, скажи мне что-нибудь, – хрипло спрашивает Макс.
– Что сказать? Ребенок перестал развиваться, Макс. Не будет этого ребенка, – вою я.
Макс притягивает меня к груди, и я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Он стискивает меня в крепких объятиях, пока я содрогаюсь от слез.
– Тише, тише, маленькая, – утыкается носом в волосы и успокаивающе гладит. – Мы сейчас поедем в другую клинику.
Вздергиваю голову.
– Зачем? Чтобы меня окончательно добили?
– Если надо будет, я объеду всех врачей. И пока все мне не скажут, что всё бесполезно, я не сдамся. Ты меня слышишь?
– Макс...
– Мы не сдадимся, ты меня слышишь?
Он берет меня за руку и ведет на улицу. Мимо удивленных мамочек, мимо медперсонала. Попутно звонит в клинику, записывается на прием. Усаживает в машину, пока я словно со стороны наблюдаю за собой.
Рвет с места, не теряя зря времени. Я же просто стискиваю в руке заключение врача. Приговор, от которого дышать больно.