На удивление я с удовольствием проглатываю небольшой кусочек пирога, на добавку не решаюсь, потому что боюсь последствий. Все же месяц мой желудок отторгал все, что ему подсовывали.
Делаю большой глоток теплого чая с лимоном. Приятная кислинка успокаивает вкусовые рецепторы, и я прикрываю глаза.
– Макс, прости меня, – вырывается из меня прежде, чем успеваю сообразить.
Распахиваю глаза и натыкаюсь на удивленный взгляд друга.
– За что?
– За то, что все так вышло и теперь тебе приходится нянчиться со мной. Еще и ребенок на голову свалился. Я знаю, что ты не планировал ничего такого. Я, как только наберусь сил, вернусь к себе...
Макс с грохотом ставит кружку и сжимает челюсти так, что желваки проступают.
– Так, – стискивает кулаки, не сводя с меня пронзительного взгляда, под которым мне становится неуютно, – давай уже все решим наконец.
Прокашливаюсь и киваю. На всякий случай отодвигаюсь от него, а то мало ли что от него можно ожидать.
– Мне не приходится нянчиться, я просто о тебе забочусь, потому что мне не все равно на твое самочувствие и здоровье. Это понятно?
Молчу, пропуская каждое слово через себя. Пытаюсь поверить. Макс начинает тарабанить пальцами по столу. Нервничает? Наверняка. Вон даже черты лица заостряются.
– Мы знакомы больше десяти лет, знаем друг друга вдоль и поперек. Так почему ты думаешь, что мы можем не справиться в отношениях?
Пожимаю плечом:
– Потому что отношения не равно дружба? В отношениях добавляется ревность, контроль. А тебе оно надо?
– А ты ревнуешь меня к кому-то? – шутливо поддевает друг. – Не замечал.
Подавляю желание рыкнуть на него, потому что прекрасно знает, что ревновала. К той же Кире. Да и ревную все еще.
Но Макс быстро берет себя в руки.
– Дальше. Я не планировал детей сейчас, но я реально рад, что ты, – он произносит это слово как-то громче, – от меня забеременела. Это, наверное, мне надо извиняться, но я правда предохранялся. Черт его знает, как так получилось. Видимо, надеть защиту после начала было плохой идеей. Но я как-то не подумал, что можно вот так...
Он замолкает, а у меня глаза постепенно расширяются по мере его рассказа.
– Ты все помнишь? – ошарашено выдыхаю я и вскакиваю со стула.
– Помню, конечно, – видимо Макс не осознает в какой опасности сейчас его тушка. – Что б я не помнил такую ночь?
Задыхаюсь от негодования:
– А что ж ты так перепугался, когда увидел меня в своей кровати?
Макс затыкается и хмурит брови.
– Так, стоп, – он тоже поднимается со стула и начинает приближаться ко мне, я же отступаю от него. – Во-первых, я был спросонья, и мне показалось, что ты очень против моего внимания. Да ты была в таком шоке, что мне было проще подыграть!