Что ж, братец, твой намёк я понял. Что ещё?
— Когда улетать собираетесь? — сразу перешёл к делу Стас, едва мы оказались на улице.
— Сразу, как только врач посмотрит результаты анализов и даст добро, — спокойно ответил я.
— Угу… Понятно. Янина сказала, что это надолго. Она оставила мне ключи от квартиры, чтобы я приглядывал за ней. Но знаешь, лучше бы я приглядывал за своей сестрёнкой, чем за пустой квартирой. В большом городе много ебанутых на всю голову, готовых загнать в угол и обгрызать по кусочку, смакуя добычу…
Я резко затянулся сигаретным дымом. Янина очень близка с братом. Или просто Стас очень догадливый. Я не думаю, что Янина рассказала брату подробности о нас, но он читает её между строк, словно на его глазах волшебные линзы, позволяющие видеть скрытые и недоступные моему пониманию загадочные символы.
— Большой город — большие проблемы. Для кого-то, кроме меня.
— Ну да, денег у тебя хватает. Я понимаю, что мне ни за что не организовать такое лечение племяннику, какое можешь позволить себе ты, — усмехнулся брат Янины. — Но давай это будет нормальное лечение, а не как в наших больницах, где одно лечат, а другое калечат, идёт?
Я покачал головой.
— Твоё беспокойство мне понятно. Но ты беспокоишься зря…
— Не думаю. Из Янины слов клещами не вытянешь, но мне не нужно слушать её, чтобы понимать.
— Хорошее качество.
— Да. Ты его напрочь лишён, — резко ответил Стас. — Как жена? Дети есть?
— Жена есть. И сын есть, один….
— Не от жены, — уточнил вслух Стас общеизвестный и понятный факт.
Я улыбнулся: моя улыбка больше напоминала оскал, но по-другому у меня сейчас не получалось. Стас видел во мне угрозу и мысленно приготовился атаковать, взяв низкий старт. Я сделал в ответ то же самое.
Наши отношения с Яниной — это черновик с кучей помятых и вырванных с корнем страниц, с перепутанными и усердно зачёркнутыми строчками. Мы пишем его вдвоём, но с разных концов, и неизменно встречаемся где-то посередине.
— Пусть жена и останется женой. Не впутывай мою сестру.
— Она сама неплохо может запутать, — ответил я, понимая, что Стас такой ответ не приемлет. Он его просто не слышит. Янина — неприкосновенна. И точка. И по фиг ему, что эта маленькая девушка, вечная девочка с глазами заплаканной куклы, может убивать словами.
— Какой ты обиженный! — усмехнулся Стас. — Большого мужика запутала девчонка. Самому не смешно от своих слов? Сколько тебе? Скоро сорок стукнет?
— Ещё не скоро, через полтора года…
— Полтора года — это ерунда. Всё равное ты чересчур взрослый, чтобы носиться со своими обидами, как с писаной торбой.